– Сама не пойму. Но ты к Жоре с вопросами не приставай, захочет, сам расскажет. Не до этого ему сейчас. Вон, как глаза-то от горя впали… сыночек мой, – заплакав, сказала Вера Ильинична.

– Как же, расскажет. Ладно, пусть уже похороны спокойно пройдут, там видно будет. Может им помощь наша нужна, – ответил Константин Алексеевич.

Покормив мужа, Вера Ильинична отправила его спать и позвав соседок, вместе с ними тоже села ужинать.

– Вы уж не уходите, дорогие мои. Мне без вас не управиться, – сказала женщина, отпивая горячий чай.

– Ну что ты, Верочка, как можно? Жалко-то как Вареньку, молоденькая совсем была, – ответила Надя.

– Может слышали… не ссорились они в последнее время? – спросила Вера Ильинична.

Надя посмотрела на Олю и пожала плечами.

– Да вроде нет… они же всегда мирно жили. Я ничего такого не слышала, – ответила Надя.

– И я не слышала… правда… – пробормотала Оля.

– Что правда? – насторожилась Вера Ильинична.

– Несколько дней назад, Клим что-то громко говорил, а Вареньку я не слышала. Она же всегда такая тихая и спокойная была. И всё. Мало ли что? В семье всякое бывает. Это и скандалом не назовёшь, – ответила Оля.

– Ладно, поели? Надя, ты с балкона кастрюлю занеси и сухофрукты промой, вон, в пакете лежат. А мы с Олей тесто поставим, – сказала Вера Ильинична, поднимаясь из-за стола.

Константин Алексеевич уснул с трудом, в последнее время, сна ночами почти не было, но видимо, усталость сказалась и он, наконец, уснул. Вера Ильинична старалась не шуметь и закрыла дверь спальни, где лёг её муж.

Клима привезли в больницу и положив в палату, поставили капельницу. Георгий сел на диван возле дежурной медсестры и устало закрыл глаза. Мужчина уснул, но резко проснулся и посмотрел на часы, что висели напротив, на стене, подумав, что проспал почти два часа. Волнуясь за Клима, Георгий быстро поднялся и зашёл в палату, где тот лежал. Увидев, что Клим спокойно спит, Георгий облегчённо вздохнул и вернулся на диван. Тут же закрыв глаза, он тоже уснул, за многие дни, спокойно и безмятежно, сам удивляясь, почему.

Рано утром, его разбудил шум, обычный для больницы. Санитарки убирали палаты и мыли полы, медсёстры ходили по палатам, делая кому уколы, кому ставя капельницы. Георгий встал и опять зашёл в палату к Климу. Парень уже встал и натягивал джинсы.

– Ну что, пап, поехали? Сегодня у нас тяжёлый день, – как-то по- взрослому, сказал Клим.

– Но может быть ты останешься, сын? Я бы вечером за тобой приехал, – сказал Георгий, пытаясь остановить сына, понимая, как тому будет тяжело прощаться с матерью на кладбище.

– Я не могу не проститься с мамой. Пошли, папа, – настоял Клим.

Сказав врачу, что они уходят, отец и сын вышли на улицу. Георгий тихонько поглядывал на Клима, замечая, как он повзрослел, как изменился. Взгляд стал более серьёзным и тяжёлым.

Доехав до дома, они поднялись в свою квартиру. Из кухни доносился аромат сдобы и бульона. В зале собрались люди, это были соседи и сослуживцы Георгия, они пришли проститься с Варварой. Похоронить её решили в два часа дня, поэтому на это время Георгий договорился с грузовиком, чтобы на его борт поставить гроб и две скамьи. Постелив ковёр, к кабине шофёра поставили крышку гроба и венки. Возле подъезда столпились люди. Может для кого-то это было просто очередное зрелище, а для кого-то, нестерпимая боль.

Попросив Надю и Олю остаться дома, чтобы они быстро накрыли столы, после того, как вынесут гроб, Вера Ильинична решила и сама поехать на кладбище. Она не могла не поехать, Варенька была для неё, словно родная дочь. Оле и Наде нужно было всё приготовленное просто разложить на тарелки, блюда и в салатницы и перенести на стол, который быстро раздвинули, накрыли скатертью и поставили по краям стулья, позаимствовав у них же.