Если к вам, как к специалисту помогающей профессии, приходит такой человек – ваша задача не вылечить, а увидеть. Заметить социальный дрейф, эмоциональную плоскость, странности мышления, бредовые идеи, снижение адаптации.

Есть простой ориентир: 27 лет, не работает уже 3 года, всё это время «лечит» потеющие ладони. Это ненормально.

Психиатр в таких случаях оценивает именно уровень адаптации. Человек может годами быть внешне «в порядке», но при этом выпадать из жизни – не иметь работы, друзей, планов, мотивации. Он может не признавать свою болезнь, не считать свои жалобы психическими. Но если вы умеете задавать правильные вопросы – всё это становится очевидно.

Именно ради этого и задумывались эти лекции. Чтобы вы научились их видеть. Потому что процессинг и любая техника – работают только там, где у человека есть ресурс. Если ресурса нет, если он «выпал из реальности» – ему нужна не сессия, а психиатр.

Парадокс психиатрии в том, что в её распоряжении нет ни одного достоверного инструментального метода диагностики. Ни анализы крови, ни МРТ, ни ЭЭГ – практически ничего не даёт информации о наличии или отсутствии психического заболевания. Всё, чем располагает врач – это беседа. Разговор с пациентом. Иногда – разговор с его близкими.

Это значит, что качество диагностики напрямую зависит от контакта. Один и тот же пациент может раскрыться одному врачу и полностью закрыться перед другим. Может говорить одно с первым, другое со вторым, а с третьим – вообще не заговорить. Всё субъективно. Поэтому в психиатрии крайне важно наблюдать, слушать, чувствовать, выстраивать контакт.

Беседа с родственниками часто даёт важную информацию – но и она может быть предвзятой. Родственники могут быть не менее дезадаптированы, чем сам пациент. Иногда они заинтересованы в госпитализации – чтобы «убрать» сына или дочь и не заниматься ими. Иногда, наоборот, они всеми силами мешают лечению – запрещают пить таблетки, обижаются, манипулируют. Очень часто у психиатров в практике возникает ощущение, что «родители сумасшедших пациентов – ещё более сумасшедшие».

Наблюдение – второй инструмент психиатра. Он смотрит, как человек выглядит, как говорит, как строит фразы, как отвечает. Именно наблюдая за речью и поведением, можно заметить разорванность мышления, непоследовательность, эмоциональную плоскость, бредовую насыщенность. Есть характерные речевые паттерны, которые сразу указывают на шизофрению: вычурные описания, неадекватные аналогии, словесная каша.

Простой пример. Если попросить сравнить птицу и самолёт, человек с невысоким интеллектом скажет: «птица машет крыльями, а самолёт нет». Это просто. А вот шизофреник начнёт: «Птица не бомбит города… но если её специально обучить…» – и завернёт в такие дебри, из которых уже не выбраться. Наблюдать за этим – один из лучших способов понять, что перед вами человек с нарушением мышления.

Человек в остром состоянии – шокирован. Представьте: вы – успешный директор, у вас случился срыв, вы сами приходите в стационар за помощью. И вот вы сдаёте телефон, одежду, остаётесь без связи, без еды, в больничной пижаме. Заходите в палату, где свернутый матрас, сетка-кровать, и навстречу вам выходит пациент с одутловатым лицом и гнилыми зубами: «Чё, новенькая, что ли? Мы тебя ночью ебать будем». Это реальная история. И это шок. Даже если потом ничего не происходит – человек в панике просится домой.

И вот родственники, которые ещё на днях вызывали скорую, потому что он их чуть не убил, видят его через несколько дней – после капельниц, в стабильном состоянии. Он уже спокойный, доброжелательный, говорит: «Заберите меня отсюда, здесь ужас». И они забирают. А психоз вскоре повторяется. И начинается цикл: стационар – улучшение – выписка – срыв – альтернативщики – снова стационар.