– Бежать! – мелькнула первая мысль.

И что-то бросило Димку вперед. Выбежав в ночь, под проливной дождь, он долго не мог вздохнуть. Ком слез привалил к горлу. Он с яростью бросил ведро в дверь «караулки».

– Вот вам! Козлы!!! – сказал про себя рядовой. Сказал спокойно, без страха, как можно громче.

И выплюнул изо рта горечь обиды и унижения! Взбрыкнул, как дикий вороной мустанг! Зло и непокорно ухмыльнулся, глядя исподлобья на дверь «караулки», лихорадочно перебирая варианты дальнейших действий.

За дверью послышалась матерая ругань. Клеймо воссияло таким пламенем, что кажется, еще чуть-чуть бы и гимнастерка вспыхнула огнем. Адская боль пронзила тело, так что Димке, в момент промокшему под проливным дождем, стало нестерпимо жарко и душно! Он не помнил, как добежал до вышки. Слепая, смешанная с яростью волна ненависти захлестнула его. Подбежав к вышке, Димка истошно заорал:

– Артур!! Артур!! – Это уже был не то клич, не то рык зверя.

Друг спокойно спустился, позевывая, совершенно недоумевая, что может случиться в столь поздний час, да еще в столь ненастную погоду. Оружие Артур держал в руках.

– Автомат! Дай автомат! – Орал возбужденный Димка. Глаза его горели огнем.

– Ты что?! Димон?! Ты что?!

Не успел Артур опомниться, как Димка быстрым резким движением выхватил из рук изумленного сослуживца автомат и бросился обратно к караульному помещению. Он пробежал всего несколько метров, как в тусклом свете прожекторов, с трудом пробивающих ночную дождевую завесу, перед его глазами выросли две человеческие фигуры. Времени на раздумье не было. Димка опустил предохранитель и нажал на курок. Грянули выстрелы!!!

…Фигуры исчезли, растворившись в темноте. Артур, испытавший шок от страха, бросился к Димке.

– Ты что? Димон! – Губы его затряслись. Он испугался так, что даже не мог шевельнуть ногой. Артур упал в грязь, не добежав до стрелявшего несколько метров.

– Это конец! Это конец! – Беспрестанно причитал, периодически вскрикивая, бившийся в истерике, Артур.

Димка постоял несколько секунд в раздумье. Он начал понимать, что произошло. Но отчего-то в душе его вдруг стало легко и спокойно. Он не испытывал никакого страха. С достоинством и отвращением бросил автомат к лежащему в грязи Артуру и сплюнул. Тряхнул головой и рванулся назад к вышке.

Димка легко вбежал на площадку «скворечника» и, не раздумывая, прыгнул вниз. До земли было метров пять-шесть не более. Он пролетел над трехрядным колючим забором и, приземлившись на траву, покатился по земле, сделав несколько кувырков; быстро поднялся и побежал в потоке дождя, сквозь порывистый ветер.

Димка бежал легко, вдохновенно. Не бежал – парил. Падал, поднимался и опять бежал. В голове крутилась одна и та же мысль: «До утренней проверки еще три часа, еще три часа, три часа. Успеть уйти как можно дальше, дальше, дальше…».

Пока он бежал, дождь постепенно начал утихать, пока не кончился совсем.

Но силы постепенно покидали его. Тот первоначальный запал, который был в нем, таял, как снег на солнце. Пламя клейма холодело. Оно уже не согревало мокрое, измотанное тело…

Димка, в очередной раз упал, запнувшись обо что-то, ударился головой об дерево. И вдруг словно прозрел: «Река! Река!». В городе можно было укрыться, найти прибежище. Эта вера, наивная вера в спасение овладела им так, как навязчивая идея овладевает сознанием умалишенного.

Вниз по реке до города каких-то семьдесят-восемьдесят километров со всеми изгибами.

Он бежал по холмистой местности, через редкие подлески, сквозь высокую траву. На этих полях, служивших пастбищем для небольшого армейского подсобного хозяйства, обычно проводились боевые учения со стрельбами и марш-бросками. Поэтому местность была ему знакома. Он бежал до тех пор, пока не начало светать. Портянки сбились. В сапогах хлюпала вода. И каждый шаг доставался с болью – болью от стертых до кровяных мозолей ступней ног. Боль с левой груди всецело переместилась в ноги. Но жажда свободы была сильнее и выше этой боли.