На шум выходит Довлатов.

Литвин срывается за супругой. И я на автомате, не думая, срываюсь за ними. Если он позволил себе душить ее и так разговаривать при охране, что он может сделать с ней наедине?

Тело горит. Действую неосознанно, на инстинктах. Защитить женщину.

– Тормози, Ден! – за мной срывается Довлатов.

Не реагирую. Я сейчас невменяемый. Дергаюсь назад, когда Довлатов меня догоняет и с силой разворачивает к себе. Я теряю Нелли и Литвина из виду. И мне это не нравится. Дергаюсь, пытаясь вырваться.

– Ден, мать твою! – рявкает на меня Довлатов. – Приди в себя!

Скручивает меня силой и затаскивает в комнату охраны. Я могу вырваться и положить его. Хотя бы попытаться, но я подчиняюсь. Хотя всё клокочет внутри.

– В мой кабинет! – холодно велит Седой, пока поднимаемся. Беру себя в руки. Точнее, надеваю маску отстраненности. – Это что сейчас было? – с подозрением спрашивает Довлатов, разворачиваясь ко мне, когда мы входим в кабинет. Стискиваю челюсть. – Ты что творишь? Запал уже на нее? – всматривается мне в глаза.

Да, он выкупил меня с потрохами.

Я запал.

– Нет. Просто инстинкты сработали. Не могу смотреть, когда обижают женщину. Отец безбожно бил мать. С тех пор триггерит в такие моменты.

– Точно? – не верит мне Седой.

Правильно делает, что не верит, дело не в моих детских травмах.

– Точно. Всё, я в норме, – расправляю плечи.

– Ладно, поверю в первый раз на слово, – выдыхает Довлатов.

Подходит к импровизированному бару, наливает в два стакана виски. Протягивает мне бокал.

Выпиваю залпом.

– Не вмешивайся больше. Даже чтобы мысли не возникало. Это семейные дела. И Нелли действительно немного не в себе. На нее иногда находят такие вот неадекваты.

– А почему? То есть она всегда была такой?

– Нет, не всегда. Но это не наши дела. Включи голову. Если бы Литвин сейчас заметил твою реакцию… – качает головой, не договаривает.

Да всё я понимаю. И свой неадекват тоже.

– Такого больше не повторится.

– Я очень надеюсь, Ден. Не подставляй больше ни себя, ни меня.

Киваю.

– Всё, иди отдыхай.

Разворачиваюсь, выхожу.

На дворе тишина. Никого нет. Прикуриваю сигарету, поднимаю голову на горящие окна особняка. В голове только одна мысль – пойти проверить, всё ли в порядке с Нелли. Мысль, которую я не могу себе позволить.

Медленно прогуливаюсь вдоль тропинки в сторону рощи. Туфли Нелли так и валяются на дорожке. Поднимаю их.

Что я творю?

Нелли

– Привет, – заглядывает ко мне Лиза. – Ты идешь завтракать? – садится за мой туалетный столик, рассматривая украшения, надевает себе на палец массивное кольцо с черным камнем. – Папочка не в духе, с утра орет на горничную. Я не хочу завтракать с ним одна, – кривит губами Лиза.

Сегодня на ней черная туника с принтом волка и кожаные штаны. Агрессивные черные стрелки на глазах, милые розовые губы и две французские косы по плечам. Такой вот образ, где сочетаются нежность и агрессия. Лизе идет. В ее возрасте тем более. Мне нравится ее самовыражение, в отличие от Олега.

– Да, сейчас пойдем, – отвечаю я, надевая белый длинный кардиган поверх черного шелкового комбинезона.

Мне сегодня холодно. Несмотря на то, что погода за окном отвратительно хорошая. Краситься не хочется, но я наношу на губы помаду, натягивая улыбку. Моя вчерашняя очередная истерика высосала из меня все силы. Это я намеренно, да. Олег прав. Осознаю всё, что творю. Хоть он и считает меня сумасшедшей. Уже и сама не понимаю, здорова ли я. Когда вам изо дня в день твердят, что вы не в себе, невольно начинаешь верить. Пусть так. Я делаю всё, чтобы испортить жизнь своему супругу. Однажды ему надоест, и он либо меня отпустит, либо придушит. И то, и другое – свобода.