– Ладно, Анюта, я работаю, – произношу, когда ко мне выходит Миха. Хотя я мог бы говорить еще в машине.

– Пока, – выдыхает Анна. Нажимаю на гарнитуру, сбрасывая звонок.

Я остыл?

Сажусь в тачку за руль, откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза, пытаясь дышать ровно. Медитирую на своем ощущении. Пытаюсь обрести равновесие.

Где, блядь, моя хваленая выдержка?

Кто разрешал этой ведьме врываться в мою голову?

Через пару часов из ресторана выходит Нелли. Почему-то одна. Спешно садится в машину на заднее сиденье. Переглядываемся с Михой, ни хрена не понимая. Сажусь за руль, Миха остаётся на улице.

Нелли откинулась, прикрыла глаза, словно спит. Дышит глубоко, отчего его грудь вздымается. Сглатываю, переводя взгляд в лобовое стекло.

Хочется спросить, всё ли с ней в порядке. Но я стискиваю челюсть, не позволяя себе этого. Нет ничего критичного, если поинтересуюсь. Я охранник, вдруг ей нужна помощь. Но я намеренно молчу. Потому что перехожу границы, и это надо как-то останавливать.

Минут через двадцать из ресторана выходит Литвин, разговаривая по телефону. Миха открывает ему дверь.

Едем домой, Нелли не меняет позы и не открывает глаз. Литвин продолжает говорить по телефону.

– А ты что, сука такая, мне устроила?! – взрывается Литвин.

Сначала мне кажется, что он продолжает телефонный разговор. Но нет, это он Нелли. Я не должен вмешиваться в семейный конфликт. Я здесь никто. Но тело напрягается. Смотрю в зеркало. Нелли не отвечает, словно не слышит Литвина.

– Сколько ты выпила? – также яростно спрашивает он у нее. Ответа нет. Литвин качает головой и сжимает переносицу, словно очень устал. Немного выдыхаю, думая, что конфликт исчерпан.

Но нет, ровно через несколько минут я чувствую резкое движение позади. Перевожу взгляд в зеркало. Литвин хватает Нелли за шею и дергает на себя. На автомате жму на педаль газа. Нелли не реагирует. То есть не сопротивляется, ехидно усмехается в лицо Литвину. А тот в ярости.

– Сколько бокалов я разрешал тебе выпить? – рычит ей в лицо. А меня накрывает агрессией. Нельзя такую женщину так хватать, нельзя с ней так разговаривать. Стискиваю руль, пытаясь не сорваться.

Это, блядь, не мое дело!

Повторяю себе. Но моя установка не работает.

– Я тебе не собака, чтобы выполнять команды, – ухмыляется ему в лицо.

– Что ты, мать твою, устроила? Что, сука, нес твой рот? – встряхивает ее, как куклу.

– Не нравится? – снова расплывается в улыбке, словно провоцирует мужа. – Так не терпи.

– Ты, сучка, намерено всё это? Да?! – уже кричит ей в лицо. И я на инстинктах и адреналине резко виляю машиной в сторону, так, что их качает на заднем сидении.

Это косяк, но я добиваюсь своего, Литвин отпускает Нелли.

– Это что, мать вашу, сейчас было? – переключается на нас.

– Собака резко выскочила на дорогу, – лгу я.

Миха в ах*е, переводит на меня взгляд, прекрасно понимая, что никакой собаки не было. Но молчит.

– Так давил бы ее на хрен! – срывается Литвин. Стискиваю челюсть до хруста зубов.

Литвин успокаивается, тоже откидывается на сиденье, прикрывая глаза. Нелли смотрит в окно, потирая шею. А я ловлю себя на мысли, что мне хочется сломать руки, которые посмели причинить ей вред.

Доезжаем до особняка в полной тишине. Пытаюсь дышать ровно. Отключиться вообще от реальности. Только механические отлаженные действия. Всё. Но моя установка снова не срабатывает.

Потому что, как только машина тормозит во дворе усадьбы, Нелли вылетает из салона и идет не к дому, а в сторону рощи, там нет освещения. На дворе ночь, небо затянуто тучами. Там кромешная тьма.

– Стой! – вылетает за ней Литвин. Но Нелли не реагирует, скидывает туфли и ускоряет шаг. – Как же, сука, ты зае*ала! – рычит Литвин. – Придушу, тварь!