Класс под алым небом Никита Василиненко

Шёл обычный день. Я с другом шагал в школу, а навстречу дул тёплый ветер, будто сама природа не подозревала, что через пару часов наша жизнь перевернётся. Леха шёл рядом, перекидывая с руки на руку рюкзак, и внезапно спросил:

– Слушай, а ты матешу написал?

– Да какая матеша! – я закатил глаза. – Ты же знаешь, я вчера засел в доте. Титан сам себя не апнеть.

– Ой, всё ясно, рачила, – усмехнулся Леха, щурясь на солнце.

– Сам-то на 2к помойке играешь, – парировал я.

– Молчать, сучка! – он выпрямился, вскинув плечи, как павлин перед дракой.

Мы дружили с детства. Познакомились, как часто бывает, из-за глупости – не поделили палку в песочнице, подрались, а потом стали не разлей вода. Со стороны наша дружба казалась странной: Леха – высокий, подтянутый спортсмен с вечной улыбкой, а я – просто Влад.

– Ну, я так понимаю, нам сегодня пиздец, – вздохнул я, глядя на расписание в телефоне.

– Да ладно, у Вали спишем, – махнул рукой Леха.

– Она же в прошлый раз сказала: «Хер вам, а не домашка».

– Ох, Влад, Влад… – он обнял меня за плечи, изображая напускную серьёзность. – Ни одна девушка ещё не устояла перед моим обаянием.

– Ни одна? – я фыркнул. – А кто весь восьмой класс за Настей бегал, как хвостик? Даже сейчас вспоминаешь, а она уже уехала.

– Не-не-не, – замотал головой Леха, – ты не сравнивай. Настя – не девушка. Она богиня.

– Ага, ну да, – протянул я. – Совсем другое.

– Ой, ебальник завали, – он толкнул меня в бок, но в уголках губ дрогнула улыбка.

– Ладно, ладно, молчу, Ромео.

Разговорившись, мы дошли до школы, там уже строились ребята петь гимн, мы среди этих толп, нашли своих одноклассников и аккуратно встали в конце. Там были все наши Макс, Светочка, Никита и Валя.

– Зря прячетесь, я уже сказала Ирине Леонидовне что вы опоздали. – С надменностью в голосе сказала Валя.

– Ну Валь за что ты так? – Спросил Леха.

– Не нукай, не надо было в компьютеры свои всю ночь играть.

– Ну что ты такая злюка.

Злюка? Да она исчадие ада, эта Валя. Вечно подставляла нас, сдавала учителям за малейшие промахи. И зачем? Неужели она думала, что такое рвение к «справедливости» заслужит хоть каплю уважения? Вокруг неё всегда витала аура одиночества – ни друзей, ни союзников, лишь Настя, да и та уехала.

Но Леха… Леха умел находить к ней подход. То ли шуткой, то ли наигранным раскаянием – он будто знал тайный ритуал, чтобы усмирить этого стражника в юбке. Иногда я ловил себя на мысли: а что, если за её колючей скорлупой прячется что-то большее? Может, эти доносы – крик о помощи? Но тут же отмахивался: нет, просто мразь.

—О пацаны, здорова! – Макс выкрикнул из начала колонны, махая рукой. Никита, стоявший рядом, хмыкнул: – Опять Барнов с Мещняковым на линейку опоздали?

Привет ребят. Сказала Света.

Света… Она была одной из тех причин, по которым я вообще переступал порог школы. Красивая, добрая, умная, весёлая – она казалась воплощением всего, чего я не мог достичь. Её улыбка, как луч солнца, пробивалась сквозь серые будни, а её смех звенел, словно колокольчик, заставляя моё сердце биться чаще. Я был готов на всё ради неё, но… наедине с ней я никогда не разговаривал. Да и вряд ли заговорю. Эти слова, эти чувства так и останутся пыльными грёзами, запертыми в глубине моей души.

Иногда, в редкие моменты слабости, я представлял, как подхожу к ней, смотрю в её глаза и говорю всё, что копилось годами. Но затем я ловил своё отражение в зеркале – прыщавое, неловкое, неуверенное – и эти мысли рассыпались, как карточный домик. Кто я такой, чтобы претендовать на её внимание? Она – свет, а я – …

– Привет. Сказал я непроизвольно тихо.

– А вот и наши опоздавшие!!!! Послышался голос Ирины Леонидовны, которая с яростью в глазах шла к нам.

– Ну все пизда. Сказал я Лехе.

– Барнов, Мещняков жду объяснительные!!!

– Ну мы же даже не на урок опоздали! – Сказал Леха.

– Вы опоздали на построение, оно ничуть не меньше важено чем урок. – С язвительной ноткой сказала Ирина Леонидовна.

– Лех да забей, нет смысла ей что-то доказывать. – Взяв за плечо, сказал я другу.

– Старая кошёлка. – Сквозь зубы шёпотом проговорил он.

Краем глаза я уловил, как Валя бросила на нас взгляд. Её глаза, обычно холодные и расчётливые, на мгновение задержались на нас, но, встретившись с моим взглядом, она резко отвернулась. В её движении было что-то нервное, почти испуганное, но я не стал вдаваться в догадки.

«Ну что, мразь? – пронеслось у меня в голове. – Довольна? Не могла промолчать, да? Дура!»

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается из глубины. Она всегда так – сначала подставляет, а потом делает вид, что ничего не произошло. Но в этот раз что-то было не так. В её взгляде, в том, как она отвернулась, будто пытаясь скрыть что-то, была странная неуверенность. Может, даже… раскаяние? Нет, я тут же отогнал эту мысль. Валя – это Валя. Змея, которая всегда найдёт способ ужалить.

Дальнейшая линейка прошла без происшествий проиграл гимн, поздравили ребят с параллели с победой в олимпиаде. Они всегда были лучше нас, всегда приносили золото и грамоты, а мы так… Ну кроме девочек Валя так всегда чуть ли ни каждый день с новой грамотой и Светочка старается поспеть за «подругой».

Построение закончилась, мы вошли в класс, сели за парты, я с Лехой сел за последнюю чтобы до нас меньше докапывались. Нет вы не подумайте учится мы хотели и даже имели плюс минус хорошие оценки, но учительница по родной литературе та еще мразь. Как говорится: «Муж не ебет»

–Встаем! – Раздался это противный голос, она говорила так будто мы это обязаны делать по факту нашего рождения.

Мы встали, поприветствовали учителя кем была Нура Мегамива, не сочтите меня расистом, но ей ли нам преподавать родную литературу с такой фамилией. Ну не мне это конечно говорить, ведь я не очень-то и знаю этот предмет.

Урок прошел как обычно, наших отличниц хвалили, нас ругали «под нами я имел ввиду меня и Леху, ведь Никита с Максом, что-то знали». После таких уроков голова безумно болит и сегодняшний день не стал исключением голова безумно трещала и сил совсем не оставалось.

Леха подошёл к Вале, как охотник к добыче. Она сидела за первой партой, уткнувшись в конспект, но её плечи напряглись, едва он остановился перед ней. Опершись ладонями о край стола, он наклонился так близко, что её дыхание стало слышно.

– Ну что, Мещняков? – она не подняла глаз, но пальцы сжали ручку так, что побелели костяшки.

– Ты же знаешь, что мне нужно, – Леха выдавил из себя томный вздох, играя в раскаяние. Уголки его губ дрогнули, выдавая едва заметную ухмылку.

– В прошлый раз я сказала: что больше не дам. – Валя наконец посмотрела на него, и в её глазах мелькнула ярость.

– Валь, ну мы же пропадём без тебя! – он поднял руки, как кающийся грешник, но в голосе звенела привычная наглость. – Обещаю, завтра сам всё решу!

– Самим учиться надо, а не списывать, – она отодвинула тетрадь, но Леха перехватил её взгляд.

– Вот именно! Поэтому сегодня – последний раз, а завтра… – он прищурился, – завтра я стану гением.

—Ага. «Гением». Как же. – Язвительно сказала она.

—Ну Валь… Я думал же, что мы друзья…—

Валя замерла. Её взгляд скользнул к окну, где клубился осенний туман, будто пряча ответ. Потом, резко дёрнувшись, она швырнула тетрадь ему в руки:

– Только сегодня. И если ещё раз…

– Ты —лучшая! – Леха отскочил, как победитель, но на полпути к моей парте обернулся: – Кстати, завтра принесу тебе кофе. С пенкой.

Валя фыркнула, и уткнулась в конспект, но не так как перед приходом Лехи. Она будто смотрела через него.

Я не видел её лица – она сидела ко мне спиной, склонившись над тетрадью. Но в голове вдруг всплыл образ её грустного лица, которое я замечал раньше. Оно всегда появлялось, когда кто-то говорил о дружбе с ней. Тогда я не придавал этому значения, просто отмахивался: «Ну и что? Её проблемы». Но сегодня что-то щёлкнуло.

«А почему?» – пронеслось у меня в голове. Почему она так реагирует? Почему её лицо становится таким… пустым, будто за мгновение она теряет всё, что делает её живой? Раньше мне было всё равно. Валя была просто «злюкой», «мразью», кем-то, кто всегда подставлял и доносил. Но сейчас, глядя на её согнутую спину, я вдруг почувствовал странное сожаление.

Может, она не такая, какой кажется? Может, за её колючей маской скрывается что-то большее? Я не знал. Но впервые за всё время мне захотелось пон…

– Ты че, в облаках летаешь, фуфел? Пиши, я тебе говорю! – громко бросил Леха, тыкая меня локтем в бок.

Я вздрогнул и очнулся, увидев перед собой раскрытую тетрадь Вали. Леха, сидевший рядом, ехидно ухмыльнулся и, не отрываясь от списывания, выдал:

– Ты че, на Валю запал? – Его голос звучал так, будто он только что раскрыл величайшую тайну.

– Ты дурак? – я сжал кулаки, стараясь сосредоточиться на домашке, но Леха не отставал.

– Ну, сидел, смотрел на неё, блин. Что я ещё мог подумать?

– В гробу я её видел, – буркнул я, стараясь не поднимать глаз.

– Да ладно тебе, – фыркнул Леха.

– Не мешай, я пишу, – отрезал я, но он уже не мог остановиться.

Продолжая списывать из тетради нашей отличницы, Леха задал вопрос, который я меньше всего хотел слышать:

– Тебе вообще девочки нравятся?

– Нет, блять, ты нравишься! – огрызнулся я, стараясь скрыть смущение.