– Её не найдут. Я задумал схоронить её, если такое понятие здесь уместно, на уже утрамбованной площадке, ожидающей, когда ее землицей присыплют. И концы в воду!

– Не в воду, а в мусор! – поправил его Семён.

  Николай махнул рукой в сторону зловещей кучи, – Вон за той горой мусора есть готовая площадка, но до неё далеко топать. Мне одному не справиться. На этой свалке сам черт ногу сломит. А вдвоем, мы мигом…

– Отчего же именно я удостоился чести стать твоим доверенным лицом в таком опасном мероприятии, как сокрытие улик?

– Да. Близкими друзьями нас не назовешь. Но твой авторитет безупречен, ты не трепач, и попусту слов на ветер не бросаешь. И тебе можно довериться. А это сейчас для меня превыше всего.

– Так это ты мне колечко с нее, с покойницы, показывал? Стянул всё – таки…

– Ей они уже ни к чему, – хмуро обронил Николай.

– Они? У тебя что там, целая коллекция сокровищ? А ты не думаешь, что её не только полиция будет искать, но и всякие тёмные личности с тугими кошельками, чьи намерения гораздо, гораздо хуже ментовских?

– Извини, Сёма, что втравил тебя в это дело. Ты знаешь, я словно во сне бредовом, голова – пустой барабан, сначала делаю, а потом думаю. Наверное, зря я тебя во всё это посвятил. А что мне оставалось делать? Но раз уж мы здесь, ты мне поможешь…?

– Что толку теперь от твоих жалких оправданий? Я уже по уши, Коля, в этой грязной истории! – Семён скривился словно от зубной боли. – Извини, Коля, помогать тебе я не стану, даже не надейся, но и топить не буду – не моя это стезя – стучать. И в эту твою лихорадочную спонтанность я не верю. Всё у тебя просчитано: городская свалка, площадка под рекультивацию – ты прекрасно знал на что идёшь. Вот зря ты меня в это дело впутал. Э – эх!

  Николай стоял, совершенно потерянный, и Семёну на миг стало его жаль. Но мысль о том, что его самого могут обвинить в соучастии в убийстве, бросила в холодный пот. Он тут же отогнал от себя порыв помочь Николаю замести следы преступления, которое, по большому счёту, его никак не касалось. В глазах правоохранительных органах он теперь соучастник, и доказать им свою невиновность – задача довольно сложная.

  А что же касается бандитов, то им доказательства ни к чему. У них в арсенале совсем иные способы сломить таких простофиль, как они, и выжать нужные сведения.

А какие кошмары ему уготованы в будущем, и чем в итоге всё обернется, знает лишь всевидящее око Господне.

  Обуреваемый противоречивыми чувствами, Семен нервно хлопнул Николая по плечу. Внутри бушевал клубок обиды и горечи за то, что тот втянул его в эту безумную авантюру, но сердце болезненно сжималось от жалости к приятелю, угодившему по глупости в такую передрягу.

– Прости, Коля, ничем не могу помочь. Зла не держу, но выбирайся уж как-нибудь сам. А я, пожалуй, пойду.

– Да погоди ты! До трассы тут вёрст десять, не меньше. Пешком – волком взвоешь, да и на попутку не надейся – глушь несусветная. Да и час недобрый, вряд ли кто подберет. Может, переждешь, пока управлюсь? Я бы тебя потом до самой хаты довез…

– Ты хоть представляешь, как это в глазах у ментов выглядеть будет? Кто я? Соучастник на стрёме! Вот кто! Нет, не буду я ждать. Прощай. Дай бог свидеться на рынке, или во дворе… Если выкарабкаешься. И тогда, может статься, и выпьем с тобой, Коля, в той самой рощице березовой, где в прошлый раз угощались. Очень надеюсь на это. Кстати, ты девицу – то, надеюсь, обшарил? Или только колечки слямзил, и этим гнусным делом ограничился? Может, у нее документ какой при себе завалялся? Телефона при ней не было? Хотелось бы знать, кто она такая. А то зароешь, а потом будешь голову ломать, по ком свечку в церкви ставить.