– Это с чего такая щедрость? На что ты меня подбиваешь, Колян? Как стемнеет… Уж не вознамерился ли ты закладки у нариков тырить? – усмехнулся Семён.
– Да какие там закладки?! Сейчас я ничего сказать тебе не могу. Вечером всё узнаешь. Так ты придёшь? Монета будет при мне, и повторяю – она твоя! Там дел – то… всего ничего, – мотнул он неопределённо головой.
– Что – то ты темнишь, Николай! Что – то недоговариваешь. Ну, хорошо. Купил ты меня своей монетой. Так ко скольким мне подходить?
– Часикам к восьми подходи, я буду тебя на скамейке ждать.
Глава третья.Неожиданный поворот.
По Николаю было видно, что он сильно нервничает. Десять минут девятого, а Семёна всё нет и нет. Он то вставал со скамейки, то вновь садился, когда попал в поле зрения Семёна.
– Хай! Ты что это такой взвинченный? – обратился к Николаю Семён подходя.
– Я думал ты уже не придёшь. Десять минут девятого, а мы договаривались в восемь…
– Сосед задержал, Олег, даун, ты его наверняка видел, они с маманей постоянно на лавочке, возле подъезда, лясы точат. Не мог пройти мимо не пообщавшись. Это могло его обидеть. А я не хочу его обижать, он и так жизнью обижен. А десять минут погоды не сделают.
– Нам надо съездить с тобой в одно место. Туда и назад. Часа за три управимся.
Вот – протянул он Семёну старинный гульден, – как и обещал. Теперь он твой.
Вечерний трафик, вопреки ожиданиям, и не думал рассеиваться в начале девятого. Машин на улицах становилось меньше, однако пробки всё ещё не рассосались.
Николай, застряв в этом дорожном плену, начинал нервничать и тихо материться. Ему не терпелось поскорее вырваться из каменных объятий города.
Наконец, миновав кольцевую, он утопил педаль газа, и его видавшая виды «Хонда» рванула по широкой автостраде прочь от городской суеты.
– Куда мы едем? – поинтересовался Семен, нарушая молчание.
– На городскую свалку. Там я тебе все объясню. Как только доберемся.
– На свалку? Сейчас? Но зачем? От тебя с утра одни загадки.
– Потерпи немного, уже скоро…
Свернув с трассы, они проехали еще километров восемь по шоссе, когда в воздухе явственно ощутился приторный, тошнотворный дух свалки.
– Напрямки к свалке нам не пробраться. Там дорога в такую дребезгу разбита, да и железяк всяких – как бы колеса не пропороть. Поедем в объезд. Я там дорогу одну знаю, – через лесок, тоже не ахти какая, но проехать можно – она нас к самой свалке и выведет. Бывал там пару раз с рыночными винтажными. Ты удивишься, но на таких вот помойках люди неплохие деньги делают. Я не про тех, кто металл собирает, – это шелуха. Люди порой выбрасывают вещи, даже не подозревая, что отправляют в утиль сотни долларов. Сейчас у богатеев, которым деньги жгут ляжку, мода на старину. В цене патефоны, самовары, старинные комоды из массива…
А один винтажный старатель как – то выудил из мусора икону восемнадцатого века, затёртую, а потом реставратор раскрыл несколько записей, то есть снял более поздние красочные слои, и под ними оказалась отлично сохранившаяся авторская живопись 17 века. Так вот они продали этот шедевр заезжему толстосуму и озолотились. У богатых свои тараканы.
Но по мере приближения к цели Николай примолк, словно набрал в рот воды, взгляд его сделался сосредоточенным и хмурым. Тишину салона прорезал лишь хруст попавших под колёса сухих веток, да тихое урчание мотора.
– Здесь и встанем, – глухо обронил он, останавливая машину у подножия горы мусора, вздымающейся к хмурому небу. – Дальше мы не проедем.
Они выбрались из машины и застыли, пораженные открывшимся зрелищем – зловонными эверестами из отбросов цивилизации.