Когда королевская чета удалилась, а Кира с видом мученицы вновь приняла вертикальное положение, дабы проследовать к месту вожделенной ночёвки, к ней торопливо, заплетаясь одной ножкой-плетью за другую, приблизился принц.

– Луиза! – проговорил он взволнованно, от волнения начав заикаться и пришепётывать. – Простите мне, ради бога, что напугал вас. О, мне так неловко! Среди любви родных и привыкших к моей внешности слуг я, бывает, начинаю забывать о том, что… Словом, я поступил так неосмотрительно, явив своё безобразие вашему нежному восприятию столь внезапно. Я совершенный, безусловный растяпа и эгоист! Но вы всё же простите мне эту оплошность?

Кира удивлённо уставилась на него. Но тут же непроизвольно отвела взгляд – лицезреть лицо принца вблизи оказалось тем ещё удовольствием.

– Сударь, – бросила она, с тоской поглядывая на ожидавшего её лакея, – к чему это самобичевание? Не увлекайтесь образом – вы переигрываете, – и торопливо поспешила пересечь залу по направлению к лестнице.

Ганс поднял канделябр повыше, освещая тёмный марш и, предводительствуя, степенно зашагал наверх.

– Переигрываю?.. – недоумённо повторил принц Рике, с усилием, нервно потирая острый локоть левой руки. – Какая странная девушка…

Он с тоской проводил её взглядом. А потом долго ещё стоял посреди малой трапезной, вспоминая большие серые глаза, красиво очерченные брови и длинные пальцы изящных рук…

«Ах, какая гармония линий и пропорций! Какая лаконичность движений! Как щедра бывает природа… – вздохнул он, вспомнив своё отражение в зеркале. – Если бы такое совершенство когда-либо вложило свою руку в мою… И посмотрело на меня без отвращения… Но нет! Нет! Не стоит об этом и думать! К чему?..»

«Не везёт мне с принцами, – спотыкались сонные мысли в голове принцессы. – То типовой красавчик с большими жирными тараканами в голове, то урод с замашками буддисткого святого… Ну и ну. Ренатик, должно быть, сам отбирал образцы, откалибровывал… Дабы на фоне подобного материала показать: лучше гор могут быть только… а? Каких ещё гор? Тьфу – о чём это я?.. Как спать-то хочется… В смысле, лучше Шагеева может быть только Шагеев… козёл… Если мы не придём на место через минуту, упаду прямо в коридоре…»

Через минуту они были на месте.

Ожидавшая в спальне горничная разоблачила пребывающую в полусне гостью от сложных элементов одежды, натянула на неё ночную рубашку, нахлобучила чепец и подвела, как сомнамбулу, к постели.

Кира рухнула в тюфяки и одеяла.

– Какой здесь… странный… запах… – просипела она и провалилась в сон, словно в чёрный колодец.

* * *

Ей снился кошмар.

Будто бежит она по Дикому лесу, продирается сквозь колючие кусты и бурелом, вырывая ноги из держи-травы, а кто-то позади тяжело и зловеще пыхтит.

Вот она запнулась о корень… вот рухнула лицом вниз… поползла на четвереньках, боясь обернуться и увидеть страшный и нестерпимо омерзительный облик преследователя…

«Не хочу-у-у! – рыдало нечто в голове дико, истерично, с надрывом. – Только не это! Помогите… Помогите же мне! Хоть кто-нибудь! Кто-нибудь! Неужели никому нет до меня дела? Неужели никто не спасёт?..»

Сзади на неё обрушилось – тяжёлое, жаркое. Вдавило в податливую землю, царапая жёсткой шерстью, зажимая ей рот замусоленным, отвратным, вонючим платком.

«Вы ведь извините мне мою оплошность? – пыхтело существо. – Мою эгоистичность? И специфичность? Катастрофичность и самокритичность? И фееричность? И энергичность?..»

Кира мычала, пытаясь освободиться от душащего захвата. Закрутила головой, вскинула её, отчаянно вытянув шею… – напротив, наблюдая её мучения, с интересом склонив набок большую плюшевую голову, сидел знакомый медведь.