– Вы понимаете, – вещает он на всю переговорную, и его голос звучит торжественно и звонко, – мы на пороге того, чтобы решить эту вечную нехватку пресной воды, этот бич рода человеческого, – объясняет он своим высокопарным слогом, и его одухотворённое бледное лицо напоминает лик с какой-нибудь византийской иконы.

Президент явно даёт ему выговориться, склонив голову немного набок и льстиво улыбаясь, пока коммерческий директор и моя начальница со своим Курициным под крылышком сидят с натянутыми лицами, напряжённо вглядываясь в наших гостей.

Точнее, насколько я могу судить, в одного гостя.

Через пять метров, прямо напротив Константина Суреновича со своим пророком Иваном Леонидовичем, сидит, расслабленно откинувшись в огромном кожаном кресле, как будто король на троне перед своим поданными, тот самый высокомерный типчик из роскошной кареты.

У него такой вид, что всё происходящее очень забавляет его. Своим царственным подбородком с лёгкой элегантной щетиной он опирается на тонкую аристократичную кисть, и весь его внешний вид говорит о том, что он делает всем присутствующим просто огромное одолжение.

Царский подарок. Тратя драгоценные секунды своей жизни на такую челядь, как мы.

И дорогие часы стоимостью не меньше пятидесяти тысяч долларов на его породистом запястье словно тикают во всеуслышание: «Одна минута – сто тысяч долларов».

Я бесшумно скольжу по ковролину, как безликая невидимая тень возникая за спинами участников дорогого собрания, и кладу перед каждым распечатанную аналитику. Над которой я билась несколько недель.

Сколько опреснителей потребуется для того, чтобы превратить небольшое море в озеро с живой водой? И если это будет пять тысяч штук, до за какой период времени они всё это сделают?

Три месяца. Вот такая вот детская задачка.

Если я всё верно посчитала.

– А если ваши установки сломаются? Вы учли этот фактор? – поднимает своё красивое лицо от красочных графиков мой утренний незнакомец.

И внимательно смотрит на нашего президента. А тот переводит свой грозный взгляд на Виолетту.

Которая нервно сглатывает, и я даже вижу, как комочек прокатывается по её длинной ухоженной шее с тонкой золотой цепочкой, а Курицин упирается взглядом в столешницу, прямо как двоечник, который уверен, что если не смотреть на учителя, то его не вызовут к доске.

И тут я подаю голос, и мне кажется, что это кто-то другой говорит за меня:

– Да, с учётом возможных поломок и ремонта, – звонко разносится по притихшей переговорной, и я вижу благодарность, мелькнувшую в глазах моего генерального. – Я всё просчитала.

Вот и мой звёздный час! Наконец-то!

– Ну хорошо, три месяца, – постукивает по столешнице своим длинным пальцем наш клиент. – А если я захочу ускорить процесс? Вы сможете изготовить нужное количество приборов? И вовремя поставить их? – смотрит он на нашего технического директора, и тот уверенно покачивает своим ветхозаветным чистым ликом:

– Конечно! У нас огромный потенциал!

– То есть вы хотите сказать, что вы ещё никогда не производили такой объём установок за раз? – приподнимает свою красивую чёрную бровь владелец PinkDrem.

– Нет, – с радостной улыбкой блаженного идиота признаётся Иван Леонидович. – Но мы справимся!

Честно-честно, – так и хочется мне злорадно добавить за него. Даже я понимаю, что в бизнесе такого масштаба главное – это блеф. Ну кто признаётся клиенту-миллиардеру, что ещё не делал этого раньше?!

Fake it till make it! (англ. «Притворяйся, пока не добьёшься своего» – фраза, означающая имитацию уверенности с расчётом на то, что в случае успеха уверенность станет подлинной. Здесь и далее прим. автора)