Он раскрыл коробку, повесил ей на плечи красивое платье, протянул ей пояс, весь украшенный драгоценными камнями и очень красиво расшитый золотой нитью. При этом уже ласково и негромко говорил что-то на своём языке. Как я ни пытался понять, что он от неё хочет, как ни напрягал свой слух, но кроме знакомых мне отрывков слов, я ничего не мог понять.

Неожиданно он замер и, не отрывая глаз, уставился в одну точку. Интересно, куда он устремил свой взгляд, куда это он пялится так пристально, медленно приподнимаясь и приближаясь к своей сестре. Она отодвинулась от него, даже можно сказать шарахнулась, всё сильнее прижимая что-то и пытаясь задвинуть под овчину.

Вдруг он грубо оттолкнул её в сторону, наклонился и взял в руки мой кинжал, рассматривая его со всех сторон. Его глаза округлились, грудь его вздыбилась, и он громко закричал, тряся кинжалом перед её лицом. Его крик раздавался всё громче и громче, он входил в ярость. Схватив её за одежду, стал наносить ей пощёчины справа налево, слева направо.

Любимая, как птенчик, трепыхалась в его руках, но ни вырваться, ни крикнуть не могла. Вдруг он воткнул кинжал в настил, схватил девушку за рубашонку и рывком разорвал её на груди. Она вцепилась в его лицо, но он, не обращая на это внимание, навалился на неё, намереваясь сделать что-то непоправимое, как мне показалось.

В этот момент я выскочил из своей засады и набросился на него. Мы кубарем покатились, вцепившись друг в друга, готовые зубами рвать на части. Он рычал, как зверь, наседая на меня, и в конце концов ему удалось повалить меня, схватив за горло обеими руками.

Я помню, как мне не хватало воздуха, но я сопротивлялся, как мог, пока чуть не потерял сознание. Последним усилием воли, собрав всё сознание в точку, я оторвал его руки от моей шеи, но он выхватил свой кинжал, замахнулся для последнего, решающего удара, но я успел перехватить его руку, еле удерживая его натиск.

Но его кинжал был всё ближе и ближе, он нависал надо мной, как сама смерть. Мои силы были на исходе, по всему телу пробежала холодная волна, руки мои слабели, и в этот момент она схватила мой кинжал и с каким-то криком воткнула в спину брата.

Его руки ослабли, он обмяк, я скинул его с себя и увидел прямо перед собой испуганное её лицо. Она, закрыв лицо руками и не проронив ни слова, подошла к раненому брату, положила голову на грудь и прислушалась. Потом оторвала длинный лоскут от своей одежды, осторожно вытащила кинжал из плеча и перевязала, а затем громко позвала прислугу.

Открылась дверь, и вбежала ошарашенная прислуга, качая головой и приговаривая что-то на своём языке. Опустилась на колени перед раненым. Осмотрев его перевязанную рану, поднялась с колен, что-то сказав хозяйке, после чего быстро выбежала из кельи.

Я подошел к моей любимой, посмотрел ей в глаза, поцеловал её в заплаканные глазки, поблагодарил за спасенную мою жизнь, и мы обнялись. Она крепко прижалась ко мне и еле слышно заплакала. Так стояли мы, обнявшись, понимая, что случилось что-то ужасное, трагическое и что теперь нам несдобровать.

А потом она опустилась перед братом на колени и разразилась горькими рыданиями. Видимо, брат услышал её, очнулся, что-то еле слышное произнёс, немного пошевелился и опять закрыл глаза. С закрытыми глазами он долго что-то говорил, она кивала, с чем-то соглашалась, иногда отвечала.

Потом, поцеловав его в лоб, быстро встала, взяла меня за руку, сказала, чтобы я взял кинжал брата, а свой оставил на месте. Я взял его кинжал, положил рядом с ним, стал на колено, попросил у него прощения и сказал, что его сестра чиста и невинна, что у нас ничего не было, что я её люблю, что буду оберегать её и любить всю жизнь. Я склонил свою голову перед ним, попрощался, и мы быстро побежали вниз по лестнице.