14. 13 глава

Наш путь длился уже несколько дней. Все картинки, которые меня восхищали, уже надоели хуже горькой редьки. Абсолютная тишина и песок, который был везде: вокруг до горизонта, в еде, в одежде. Мне казалось, что это не закончится никогда.
Сначала я с интересом разглядывала все вокруг. Барханы с интересным узором, верблюдов, людей. Потом я уже просто дремала верхом. Пятая точка страшно болела. Иногда я спускалась и шла рядом, чтобы хоть как-то размять ноги. От жары и постоянной жажды мне казалось, что язык просто присох внутри к небу. Я научилась привязывать себя к верблюду и спать так. Только постоянная дремота помогала как-то скоротать время. Мне казалось, что спят все, даже караваны пустыни.

Когда темнело, мы ставили палатку. Хашим полностью взял заботу о нас. Я даже уговорила его сесть на верблюда два дня назад. Он сопротивлялся, но, когда я сказала, что приказываю, в нем что-то щелкнуло и он сел. Я удивилась, но не стала ничего спрашивать. Дарха измучилась не меньше меня и теперь постоянно молчала.

Сегодня я легла на еще теплый песок и смотрела на небо. Оно было звездное от края до края. Красивое, глубокое, с кучей созвездий. Кто-то также смотрит на него, но находится далеко от меня. Я вспомнила маму, Глеба. Мне показалось, что это было давно и, может быть, я там умерла и как-то оказалась тут. И здесь в этой сумасшедшей тишине, я почувствовала себя одинокой и расплакалась. Слезы текли по моему лицу, оставляя дорожки от пыли. Это все, на что мне хватило сил. Рыдать я не могла себе позволить.

Когда успокоилась через определенное время, поднялась, посмотрела на палатку, которая стояла недалеко, как одинокий корабль в море и двинулась к ней.

— Джамир, там Дарха оставила вам еду.

— Спасибо, Хашим. — сказала я.

Забрала миску с практически сухой кашей, она не смогла до конца разбухнуть, потому что мы экономили воду. Сухая она не лезла в рот. Вспоминались фрукты, которые пропали, и мы, как могли, обгрызли все, что было более-менее в порядке, а потом с животом мучались. Теперь остались одни финики, сухари и вот эта крупа.

Я жевала и думала, что может я зря уехала. Сколько еще дней будет идти караван? Нужно завтра уточнить у погонщика. От жары плавились мозги, и я уже с трудом соображала, сколько дней мы передвигались: может неделю, а может все полторы.

— Через несколько дней должны приехать на стоянку, если не промахнулись в пустыне и она нас не увела в сторону, — сказал мне утром погонщик.

Я дошла до него, пока все собирались в путь, чтобы получить хоть какую-то информацию. Те люди, которые шли пешком, были измучены больше меня и мне стало стыдно перед ними, что я ною.

Мы упаковались, я к сиденью привязала мечи, но Хашим меня предостерёг:

— Не прячь далеко оружие, как услышишь свист, доставай его из ножен.

— Что может произойти.

— На нас могут напасть берберы.

Я осмотрелась по сторонам, но никого не увидела. От страха у меня пропал сон. Верблюда с Дархой мы поставили между нами. Ей не говорили про опасность, но она чувствовала, что мы напряжены и постоянно крутила головой по сторонам. Мы приближались к небольшому селению, но погонщик нам не разрешал останавливаться.

— Еще два дня и будем в селении. Там отдохнем и переночуем. Больше на стоянку не останавливаемся, — мальчишка крикнул это мне и ускакал на своем двугорбом верблюде дальше, чтобы оповестить остальных.

Я и не думала, что они умеют бегать. Конечно, он интересно раскидывал лапы, пока перемещался, но все равно скорость была немаленькая.

Как нас и предупредили, на ночь мы не останавливались. Я пыталась дремать верхом, проваливаясь и вскакивая, потому что мне снилось, что нас догнали и намереваются схватить.