Входит Бродов, мрачный, расстроенный. Медсестра удивлена.

– Профессор?.. Так поздно!

– Как Савина?

– Спит. Хотите посмотреть?

– Нет, нет, можете идти.

Медсестра уходит. Бродов садится рядом с Непомнящим.

– Что, летун? Не спится?

– Нет.

– Мне тоже. – Рассматривает рентгеновский снимок. – Пожалела тебя судьба: миллиметра два, и сосуду бы крышка. Осколок крупный, а ухватить трудно. Такая штука… А чего ты смеёшься?

– В Новосибирске мне один говорил: «Бродова тебе и не покажут!»

– Кто лечил в Новосибирске?

– Профессор Левин. Полгода у него лежал.

– А раньше?

– В Алма-Ате был. Восемь месяцев.

– А до того?

– В Свердловске.

– А авария когда случилась?

– В шестьдесят третьем.

– Где жил до аварии?

– Не помню.

– Куда летел? – Больной напряжённо молчит. – Жена у тебя есть?.. Отец?.. Мать?.. Ну а звали-то тебя как?.. Имя своё помнишь?

– Не помню.

После трёхсекундной паузы Бродов резко махнул рукой.

– Ну и чёрт с ним! Окрестил тебя какой-то остряк Непомнящим – и пусть так! Столько лет терпел – терпи и дальше!.. Может, там и счастья-то не много, в прошлом, а?

Непомнящий приподнялся.

– Эти разговоры я слышал… Если ты – Бродов, сделай чудо! Понял?.. Больше так не хочу! Я всё выдюжу, не бойся! Мне помнить надо! Жить надо!..

Бродов резко нагнулся и задал вопрос, скорее себе, чем ему:

– Жить надо? А зачем?

– Чтобы летать, – объяснил ему Непомнящий.

Бродов поднялся, сделал шаг к двери, остановился, обернулся и уверенно пообещал:

– Будешь летать, парень! Будешь!

Утро следующего дня. Кабинет Бродова. Бродов за своим столом, в кресле, напротив сидят старшая медсестра и два врача, лечащий и дежурный.

– И последнее, – докладывает лечащий врач. – Савина. Нужно решать, Василий Аркадьевич. От операции она отказывается, значит, придётся выписывать?

– Это ваше окончательное мнение?

– Я бы с радостью его изменил, но… Можно было бы рискнуть – организм молодой, сердце здоровое… Но вы видели её глаза?! Если нет желания бороться, она не выдержит.

– А вы что скажете, Наталья Петровна? – спросил Бродов у старшей медсестры.

– Вариантов нет – надо выписывать.

Бродов повернулся к дежурному врачу.

– А ваше мнение?

– Как бы это вам сказать поточнее… У нас не психиатрическая лечебница. Это уже не наша специальность.

– То есть выписывать?

– Совершенно с вами согласен.

– Ну, дорогой мой, если вы со мною согласны, значит, где-то я совершаю ошибку… Где-то я дал маху!.. Спасибо за сигнал.

– Но…

– Никаких «но»!

В кабинет заглядывает дежурная сестра.

– Василий Аркадьевич, Непомнящий в операционной.

Бродов выходит из-за стола, командует лечащему врачу.

– Савину немедленно в операционную – будет смотреть!

– В её состоянии? Она не пойдёт.

– А вот как хотите: уговаривайте, хитрите, доставьте силой, но чтоб она была! И смотрела!

Небольшой холл-предоперационная, одна его стена стеклянная, сквозь которую можно наблюдать за ходом операции. Кира Савина, демонстративно отвернувшись от этой стены, смотрит в окно, распахнутое в сад. Оттуда раздаются голоса двух мальчишек.

Голос первого:

– Вовка, давай играть в прятки!

Голос второго:

– Давай.

Из операционной тоже доносятся голоса.

Голос Бродова:

– Ну, что, герой, не передумал?

Голос Непомнящего:

– Нет.

Голос Бродова:

– Добро. Наркоз.

Голос мальчишки из окна:

– Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! Кто за мной стоит, тот в огне горит! Не выдержав, Кира поворачивается и заглядывает сквозь стеклянную стену.

Оттуда слышатся голос Бродова и звяканье инструментов.

Голос Бродова:

– Хватит дрель! Скальпель! Коагуляция! Ещё коагуляция! Чудненько! Превосходно! – И вдруг замурлыкал: – Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля! Томпон! Ещё томпон!