– Я врач-нейрохирург, – произнесла твердым голосом, в котором звучала внутренняя уверенность. – Спешу на экстренную операцию.

– И что с того? – инспектору было наплевать. – Правила дорожного движения обязаны соблюдать все.

– Понимаю, но пациент – очень важная персона. Если опоздаю, накажут не только меня, но и вас.

Окинув ее подозрительным взглядом, инспектор пробежался по документам и махнул рукой:

– Ладно, проезжайте.

– Спасибо!

Это было от чистого сердца. Иногда попадаются такие, что ничего не понимают. Начинают перетряхивать все документы, каждую мелочь в машине. И, прекрасно зная, что ты спешишь, нарочно тянут время. Понятно зачем – надеются на взятку. Но доктор не мелочится – звонит знакомым. Иногда даже эскорт организовывают. Хоть как-то компенсируешь потерянные драгоценные минуты. Когда тебя сопровождает милицейская машина с воем сирен, никто не посмеет остановить.

Возле больницы стояло немного машин. Зифа припарковалась почти у самого крыльца и, заперев автомобиль, побежала ко входу. Вахтер, завидев ее, приветливо кивнул и распахнул дверь. У лифта ее уже поджидала медсестра из травматологии.

– Доброе утро, Зифа Саматовна! – она протянула папку с документами. – Вот результаты рентгена. Анализы лежат у вас на столе. Личность пациента пока не установлена – нашли без сознания во дворе, доставила скорая. Судя по одежде, не бомж. Следов алкоголя и наркотиков нет. Физически крепкий мужчина. Тяжелая черепно-мозговая травма, обширное повреждение мозговых тканей.

3

Дверь кабинета была распахнута настежь. Зифа Саматовна вошла стремительно – на ходу сбросила пальто на стул и опустилась за рабочий стол. Компьютер уже гудел, все необходимые программы были запущены. На столе высилась внушительная стопка документов – результаты исследований. Коллеги постарались на славу: все подготовлено безупречно и в кратчайшие сроки.

Но даже при такой спешке каждый анализ требовал внимательного изучения. А в спешке внимание неизбежно притупляется, как лезвие ножа от частого использования. Зифа Саматовна глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями и поймать ускользающую концентрацию.

Стараясь работать быстро, но не теряя точности, она фиксировала в памяти ключевые моменты. Словно заклинания, произносила их вслух – может, для себя, а может, чтобы они отпечатались в сознании коллег:

– Сердечная и дыхательная деятельность критически нарушена. Непрерывное истечение ликвора из носовых ходов с примесью крови. Ликворея.

Цереброспинальная жидкость – это живительная влага мозга, участвующая в обмене веществ. У здорового человека она надежно заперта между костями черепа и мозговыми оболочками. При переломах или разрывах тканей вытекает наружу – из носа, уха, открытых ран.

– Конечности полностью обездвижены, чувствительность отсутствует. В головном мозге множественные обширные гематомы. Периодически наблюдаются фибриллярные подергивания мышц. Остальные жизненно важные органы не затронуты, неврологические отклонения… Хм… Пациент находится без сознания, но сохраняет способность реагировать на внешние раздражители. Сопорозное состояние. Если затянется – неминуемая кома. Время не терпит.

Покончив с бумагами, Зифа Саматовна перевела взгляд на монитор компьютера.

– Результаты МРТ… – пробормотала она, увеличивая черно-белые снимки на экране. – Хм… Область поражения относительно локализована… Но… Кровоизлияние… Проклятое кровоизлияние… Рентгенография… Перелом… множественные трещины… Результаты эхоэнцефалографии обнадеживают – структура мозга в целом не изменена…

Тяжелейшая черепно-мозговая травма, результат мощнейшего удара. Внезапно тишину кабинета разорвал властный голос доктора: