Я хмыкнул, неожиданно вспомнив тот самолёт. Исламисты почти успели сбежать! Пришлось взломать программу управления, создать аварийную ситуацию и принудительно сажать самолёт. А потом ещё и двери ребятам открывать, потому что исламисты заблокировались наглухо. Это была не столько боевая операция, сколько битва хакеров.

– Хорошо, док, – кивнул я. – Отправляйте мои данные в НИИ. Если там возьмутся за мою тушку, то… я согласен. Только успеют ли? Раз остались только сутки…

– Успеют! – уверенно закивал док.

– Дайте догадаюсь, – рассмеялся я. – Уже давно отправили?

– Ну, если совсем честно, то я вообще потерял всякую надежду, пока вы, Павел, были в коме, а потому, да! Как только вы пришли в себя, я снял все показания, какие мог, и отправил. Без личных данных, просто под номером. Я надеялся вас уговорить.

Июль 2174

Из кабинета дока я вышел весьма задумчивым и растерянным. На подобный исход разговора я не рассчитывал совершенно. Киберорганика! Это ж приговор на всю жизнь! Это постоянный контроль и… а с другой стороны, только смерть. Отказ почки, воспаление мозга, лёгких или паралич, что лично для меня ещё хуже смерти. Док прав. Мне в данном случае терять нечего. Зато теперь хоть какая-то перспектива есть в моём беспросветном будущем.

И тем неожиданнее оказалась встреча с отцом. Он стоял у окна в моей палате. В синем костюме, при галстуке, с небрежно наброшенным на плечи белым халатом. На лице брезгливое выражение, словно он не лучшей больничной палате, а в бомжатнике находится! Окинув меня взглядом, он кивнул.

– Ну, здравствуй, сын. Вижу, ты пошёл на поправку?

– Как видишь, – пожал плечами я, настороженно гадая, что на сей раз ему от меня понадобилось.

– Я говорил с врачом. Через две недели тебя выписывают. Комнату я уже подготовил. И договорился с квалифицированной сиделкой. У тебя будет лучший уход…

– Зря старался, товарищ бывший генерал, – скривился я. – У меня есть, где жить.

– Ты про служебную квартиру? – ухмыльнулся тот. – Так, ты комиссован ещё месяц назад. И квартира эта больше не твоя. Тебе полагается пожизненная пенсия, которую назначат после подтверждения степени инвалидности.

Точно! Об этом я как-то не подумал. Ведь квартира, в которой я жил, служебная. Правда, с правом выкупа, но я так и не успел подать документы. Все тянул. А Серый ни слова, ведь, не сказал.

– Что у тебя с ним?! – неожиданно рявкнул отец.

– С кем? – ошарашенно спросил я, смутно догадываясь, что в нашу прошлую встречу он мог превратно понять присутствие Серого.

– Не делай из меня идиота! У тебя нет, и никогда не было, ни подруги, ни любовницы, за исключением Алисы! Да, и ту… ты даже не смотришь в сторону баб! И только этот тип все время рядом с тобой крутится! Думаешь, я ничего не знаю? Мне докладывают о каждом твоём шаге! Ты позоришь честь мундира! И я не позволю…

– Пошёл вон! – рявкнул я, с трудом сдерживая желание дать ему в морду. Остановило лишь осознание того, что я банально не имею на это сил. Мне все ещё тяжело даже ходить и стоять. – Пошёл вон, я сказал! Где ты был, когда я в институте чмырил парней? Это, значит, тебя устраивало? Это честь мундира не позорило?! Где ты был, когда крыса, пригревшаяся рядом с тобой, сливала моджахедам все наши планы? Сколько наших парней полегло из-за этого стукача, а тебе плевать! Это честь мундира не позорит? Ты не знаешь, что такое честь мундира, отец! И слова "бескорыстная дружба" для тебя пустой звук! Убирайся! Я не желаю тебя ни видеть, ни слышать, ни знать! Я не вернусь домой!

– Куда ты пойдёшь?! – раненым бизоном взревел отец. – И на что будешь жить?! Ты – увечный инвалид!