Погружение начинается в стартовом руме Тьюринга – созданном им безопасном для психики помещении, служащем некой компрессионной капсулой для мозга перед движением дальше.

– Мы еще не там? – спрашивает Ким.

– Нет. Мы не знаем, что ждет нас на указанной тобой частоте. Надо сначала попривыкнуть к вирту.

Вокруг них точное подобие комнаты Тьюринга с той лишь разницей, что стены разведены гораздо дальше друг от друга и не давят на психику, как в реальной жизни. Великий взломщик виртуального мира не обладает необходимой фантазией, чтобы придумать себе какой-то иной рум. Зато погружение идет максимально спокойно.

– Так, ладно. Теперь идем к этой Фэйт.

– К Вере, – поправляет его Филби.

Растроганный при первой встрече с ней Ким чувствует страстные удары сердца. Хотя он и не знает точной внешности девушки, в тот раз она вырисовывалась в его воображении тем самым прекрасным созданием, которое он мечтал найти в жизни, к которому тянулся всей душой. Какое чудесное совпадение, что ментальный след Веры почти идеально совпал с подсознательными устремлениями Кима к единственной и неповторимой девушке своих грез. Трепет ожидания новой встречи сдавливает его грудь и долго не дает вдохнуть.

Постепенно вырисовывается изба. Алан никогда прежде не видел таких чу́дных строений, но всю его жизнь занимали взломы и математика, поэтому он много чего не видел. Бревенчатый сруб с красным флагом и портретами вождей в углу встречает их суровым советским бытом. За окнами ничего не отображается, однако подсознательно ощущается сильный мороз. Но что еще хуже – в избе никого нет.

– Где она? – хмуро спрашивает Алан. Он настроил шлемы на автоматическое увеличение громкости и может спокойно шептать без риска оказаться услышанным храпящим соседом.

– Вера! Ты здесь? – напрягается Ким.

В ответ тишина. Одновременно увидеть все углы избы не представляется возможным, поэтому отчетливо зафиксировать отсутствие людей сложно. Ким поочередно оглядывает все четыре стены, качаясь на волнах цветовых переливов при каждом изменении картинки. При повороте виртуального взгляда все краски сливаются в огромную кляксу размером с весь его мозг, а потом расползаются обратно в различимые образы.

«Неужели ее поймали и отправили в концлагерь? – пугается Филби. – Или расстреляли на месте?»

Но его страхи развеивает мелодичный женский голос.

– Я тут, – мягко говорит девушка.

Ее мутный образ появляется на фоне красного флага и портретов вождей. Ким перестает дышать, не веря своему счастью. В его возбуждаемом перцептроном воображении Вера рисуется уже немного четче, чем в первый раз. Она все больше походит на девушку его мечты.

– Я боялась, что вы не откликнитесь, – кротко шепчет она. – Эта война… Никто, кроме нас не сопротивляется…

– Вы правы, – воодушевляется Ким. – Не все в Англии хотят дать отпор фрицам, но я сделаю все, что в наших силах, чтобы открыть им глаза. Мы сделаем.

Тут девушка замечает стоящего рядом с Филби Алана. Друг для друга они – лишь мутные образы каких-то неизвестных людей. Но мозг человека, находясь в режиме осознанного сна в виртуальной реальности, домысливает этот образ в нечто понятное и в следующий раз уже может опознать собеседника. Так люди запоминают других людей и точно так же происходит у всех животных.

Вера тоже оказывается не одна. Возле нее материализуется высоченный силуэт, похожий на скалу или, если быть более геометрически точным, на Сахалин.

– Не пугайтесь, – говорит девушка. – Это мой товарищ. Мы вместе прячемся от фашистов в лесах под Смоленском.

Поначалу Киму кажется, что товарищ – это два человека, слипшиеся в одного из-за фатальной ошибки, но потом в избе раздается мужской баритон.