Поднявшись в спальный коридор, мы оказываемся в новых покоя дракона. Здесь сыро и темно. Совсем не так, как в обычных дворцовых комнатах. Холодные каменные стены до потолка возвышаются над нами словно угрюмые стражи темницы, а одинокая кровать тоскливо ждет в углу своего хозяина. Удручающее зрелище.

Едва мы переступаем порог комнаты, мигом разворачиваюсь к своему мужчине и выжидающе смотрю ему в глаза.

–Что с тобой было? Там. В тюрьме? – спрашиваю, но боюсь услышать ответ.

–Ничего такого, что могло бы изменить мое желание быть с тобой.

–Но они пытались? Пытались убедить тебя меня оставить?

Чувствую, как мой голос начитает дрожать.

–Конечно пытались. Зачем им два Истинных для одной девушки?

Пытаюсь не терять зрительного контакта с моим драконом, как вдруг замечаю тонкую красную полосу, торчащую из-под рубашки Вителлуса.

– Это что? – пытаюсь ухватить его за руку, но дракон ловко вырывается.

–Тебе не стоит на это смотреть.

Слова дракона действуют на меня в точности да наоборот. Дергая его за рукав рубашки, посеревшей от пыли после битвы и, быстро закатав края наверх, вижу перед собой страшную картину: исполосованные руки после ударов плетью и кровавые потеки из-за кандалов.

–Это все Эйвальд сделал?

– Нет, он был занят подготовкой к свадьбе, я думаю.

–Его приспешники?

– Нарвия, давай не будем об этом. Какая теперь разница?

Из глаз медленно капает слеза, когда я смотрю на кровавые потеки на руках дракона. Только бы не представлять все то, что ему пришлось пережить.

Несмело присаживаюсь на колени Вителлуса, позволяя ему меня обнять.

–Витуллус, – шепчу на ухо, – можно посмотреть на твою спину?

Он виновато отводит взгляд.

–Прошу, не надо.

Но я сама уже тянусь к пуговицам, стремительно расстегивая их одну за другой.

–Я должна увидеть это.

Случайное прикосновение к спине Вителлуса вызывает у него отчетливую гримасу боли.

Я добираюсь до последней пуговицы и быстро стягиваю с дракона помятую ткань.

Сердце пронизывает щемящей болью, доставляющей мне не меньшее страдания, чем собственное заключение под стражу.

Вся спина дракона покрыта кровавыми струпами, а любое прикосновение моих холодных пальцев, заставляет дракона корчится от нестерпимой боли.

Я не могу произнести и слова. Я так хочу забрать его боль. Хоть на мгновение.

Осторожно прислоняюсь губами к обнаженным лопаткам Вителлуса, и он издает облегченный вздох

– Нарвия, не надо. Я должен сам справиться со своей болью.

–Ты ничего не должен, Витуллус. Я сама хочу забрать твои страдания, и я это сделаю.

–Каким образом? – угрюмо интересуется дракон.

А вот таким.

Быстро прислоняюсь к губам дракона, ощущая, как закипает от острой боли все тело.

Возбуждение смешивается с ощущением покинутости, одиночества и ярких вспышек пронизывающей боли.

– Нет, - Вителлус тотчас отстраняется, – я не могу смотреть, как ты страдаешь.

Секунды длятся вечность, пока я смотрю на него, глотая горячие слезы. Больно мне. Больно ему. Но не одна физическая боль, никогда не сравниться с той, что я чувствую, когда знаю, что нас могут разлучить.

–Я не хочу быть его Истинной, Вителлус! Он хотел убить тебя, хотел убить меня, а сейчас его единственная цель – это моя сила. Если он ее заберет, то мы никогда не будем вместе.

Вителлус молчит в ответ робко проводя ладонью по моим волосам. Он тоже переживает из-за нас. Это читается в его взгляде, в его прикосновениях и даже в его дыхании.

– У тебя есть какие-то сомнения по поводу нашей победы в этом странном кексовом соревновании?

Я недовольно фыркаю.

–Ты видно плохо знаешь своего отца. Он хитер и изворотлив. Думаешь, не найдет способ подкупить судейство?