Поднявшись в спальный коридор, мы оказываемся в новых покоя дракона. Здесь сыро и темно. Совсем не так, как в обычных дворцовых комнатах. Холодные каменные стены до потолка возвышаются над нами словно угрюмые стражи темницы, а одинокая кровать тоскливо ждет в углу своего хозяина. Удручающее зрелище.
Едва мы переступаем порог комнаты, мигом разворачиваюсь к своему мужчине и выжидающе смотрю ему в глаза.
–Что с тобой было? Там. В тюрьме? – спрашиваю, но боюсь услышать ответ.
–Ничего такого, что могло бы изменить мое желание быть с тобой.
–Но они пытались? Пытались убедить тебя меня оставить?
Чувствую, как мой голос начитает дрожать.
–Конечно пытались. Зачем им два Истинных для одной девушки?
Пытаюсь не терять зрительного контакта с моим драконом, как вдруг замечаю тонкую красную полосу, торчащую из-под рубашки Вителлуса.
– Это что? – пытаюсь ухватить его за руку, но дракон ловко вырывается.
–Тебе не стоит на это смотреть.
Слова дракона действуют на меня в точности да наоборот. Дергая его за рукав рубашки, посеревшей от пыли после битвы и, быстро закатав края наверх, вижу перед собой страшную картину: исполосованные руки после ударов плетью и кровавые потеки из-за кандалов.
–Это все Эйвальд сделал?
– Нет, он был занят подготовкой к свадьбе, я думаю.
–Его приспешники?
– Нарвия, давай не будем об этом. Какая теперь разница?
Из глаз медленно капает слеза, когда я смотрю на кровавые потеки на руках дракона. Только бы не представлять все то, что ему пришлось пережить.
Несмело присаживаюсь на колени Вителлуса, позволяя ему меня обнять.
–Витуллус, – шепчу на ухо, – можно посмотреть на твою спину?
Он виновато отводит взгляд.
–Прошу, не надо.
Но я сама уже тянусь к пуговицам, стремительно расстегивая их одну за другой.
–Я должна увидеть это.
Случайное прикосновение к спине Вителлуса вызывает у него отчетливую гримасу боли.
Я добираюсь до последней пуговицы и быстро стягиваю с дракона помятую ткань.
Сердце пронизывает щемящей болью, доставляющей мне не меньшее страдания, чем собственное заключение под стражу.
Вся спина дракона покрыта кровавыми струпами, а любое прикосновение моих холодных пальцев, заставляет дракона корчится от нестерпимой боли.
Я не могу произнести и слова. Я так хочу забрать его боль. Хоть на мгновение.
Осторожно прислоняюсь губами к обнаженным лопаткам Вителлуса, и он издает облегченный вздох
– Нарвия, не надо. Я должен сам справиться со своей болью.
–Ты ничего не должен, Витуллус. Я сама хочу забрать твои страдания, и я это сделаю.
–Каким образом? – угрюмо интересуется дракон.
А вот таким.
Быстро прислоняюсь к губам дракона, ощущая, как закипает от острой боли все тело.
Возбуждение смешивается с ощущением покинутости, одиночества и ярких вспышек пронизывающей боли.
– Нет, - Вителлус тотчас отстраняется, – я не могу смотреть, как ты страдаешь.
Секунды длятся вечность, пока я смотрю на него, глотая горячие слезы. Больно мне. Больно ему. Но не одна физическая боль, никогда не сравниться с той, что я чувствую, когда знаю, что нас могут разлучить.
–Я не хочу быть его Истинной, Вителлус! Он хотел убить тебя, хотел убить меня, а сейчас его единственная цель – это моя сила. Если он ее заберет, то мы никогда не будем вместе.
Вителлус молчит в ответ робко проводя ладонью по моим волосам. Он тоже переживает из-за нас. Это читается в его взгляде, в его прикосновениях и даже в его дыхании.
– У тебя есть какие-то сомнения по поводу нашей победы в этом странном кексовом соревновании?
Я недовольно фыркаю.
–Ты видно плохо знаешь своего отца. Он хитер и изворотлив. Думаешь, не найдет способ подкупить судейство?