Все, что я могу делать, так это плясать со сковородками на кухне, выполняя мелкие поручения Августина Марье, и внимательно прислушиваюсь ко всем корабельным разговорам.

– Да очередной напыщенный барон заявится, вот увидите, – только и фыркает главный повар, маринуя ножки жар-птицы, – он затребовал такие блюда на предстоящий ужин, что ни один повар в мире бы не справился. Благо… у вас есть я, чтобы спасти ситуацию.

Только лишь я ловлю здравое зерно в его истории, как Августин тут же переходит к самолюбованию.

Так ничего интересного выведать не удастся.

После ужина я, по обыкновению, иду гулять по палубе, любуясь закатом. Удобнее всего это делать на корме, но близость к рабочему кабинету Эйвальда, заставляет меня избегать этой части корабля, потому я довольствуюсь боковой частью рядом с кухней.

Стоит выйти сюда всего на несколько минут, и время будто замирает. Кажется, что весь мир вот-вот окажется у твоих ног: он такой бескрайний, полный чудес, магии, приключений и красоты.

Алый, с бронзовым оттенком закат, пылает на горизонте, и последние золотистые лучи, будто прозорливые детишки, купаются в ласковой морской воде.

Я смотрю на эту картину, и в душе у меня все переворачивается, от мысли, что я никогда не смогу повторить этот момент вновь.

– Мне тоже нравятся закаты в эту пору года, – вдруг слышу я знакомый бархатистый голос.

Эйвальд появляется за спиной в самый неподходящий момент. Я тут же срываюсь с места, чтобы уйти, но он резко останавливает меня короткой фразой.

– Останься, я не буду тебе мешать.

– Как благородно с твоей стороны дать мне насладиться уединением.

Слышу шум удаляющихся шагов, но затем он вдруг останавливается и вновь тихо произносит:

– На моей палубе закат видно гораздо лучше. Ты можешь подняться наверх, если хочешь.

– Спасибо, обойдусь.

Эйвальд вновь вздыхает.

– Я даже не подойду к тебе, можешь не сомневаться.

Невидимая сила заставляет меня повернуться к нему лицом и бегло осмотреть с ног до головы.

Вид у него уставший. Тяжелые, полу сомкнутые веки, придают лицу грузности и надменной серьезности, а опущенный и даже немного грустный взгляд навевает на меня гнетущее чувство вины, будто моя грубость сильно его задела.

– Эйвальда, – бросаю я, пока он совсем не скрылся из виду, – кто эти гости, которых ты ждешь через несколько дней?

– Мои спонсоры, – отвечает он неожиданно спокойно.

– Спонсоры?

– По-твоему я решил выдвигаться в поход единолично и на свои средства? – хитровато ухмыляется дракон, – граф Кокобель кое-что мне должен, и я собираюсь знатно с него стрясти.

Недоверчиво смотрю на дракона, но по дьявольской ухмылке на его губах, понимая, что он мне не врет. Слишком уж много радости в его глазах при упоминании чужих долгов.

– К слову, он должен быть со спутницей, и я бы хотел, чтобы ты тоже составила мне компанию на ужине.

Ах, вот к чему весь этот маскарад добродетели! Эйвальду просто нужна подружка для сопровождения.

– Я никуда с тобой не пойду. Даже не проси.

Жду, что император тут же перевоплотиться в манипулятивного тирана, силой принуждающего меня к ужину, но он неожиданно спокойно произносит:

– Ладно, пойду один.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов Эйвальд тут же, направляется к себе, но затем снова останавливается и коротко бросает вслед:

– Ближайшие три дня будет туман, так что насладись этим закатом.

* * *

Насчет тумана Эйвальд действительно не соврал. на следующий день после нашего разговора, море затянуло плотной дымкой, и корабль медленно перемещался вперед по серой мгле.

Мне все время кажется, что мы вот-вот врежемся в какую-нибудь скалу, но, к счастью, капитан умело обходит все преграды, и мы всей командой продолжаем считать оставшиеся до Лагерхемии дни.