И вот уже после лагеря, когда однажды Юле стало тоскливо и одиноко, а ни одной подружки в городе не случилось – каникулы, она решила съездить к Гальке в гости. Поехала и угодила с корабля на бал – Галька как раз справляла свой день рождения. В квартире взрослыми и не пахло, за столом с винными бутылками и едой сидела молодёжь – все примерно ровесники Юлии.

И она окунулась в круговорот веселья. Выпила рюмку-другую сладкого вина, захмелела, забыла про осторожность и недоверчивость. Её вскоре уже не коробило, что все в компании ведут себя чересчур вольно. Иные девчонки сидели на коленях ребят, те шарили у них под кофточками и юбками. Взревел магнитофон и начались скачки. Казалось, воздух комнаты наполнился парами вожделения. Две девчонки скинули майки и начали прыгать в одних лифчиках, а потом, когда верхний свет притушили, сбросили и лифчики, выставив на всеобщее обозрение свои совсем детские грудки с ещё розовыми припухшими сосками. Юля в минуту протрезвления испугалась тому спокойствию, с каким взирает на творящееся вокруг, но затем снова погрузилась в эйфорию беспечного веселья.

Она уже ничего и никого не видела кроме красивого широкоплечего парня с длинными волосами и в затемнённых очках. Звали его Артёмом, был он соседом Гальки по лестничной площадке и учился в техникуме. Артём сразу же, как заиграла музыка, пригласил Юлю и потом почти уже не выпускал её из своих объятий, танцуя в обнимку под любую музыку – и медленную, и быструю. Он ей шептал, щекоча усами щёку и мочку уха, всякие хорошие слова о её внешности, тесно прижимался к ней и ласково, возбуждающе водил ладонями по её напряжённой спине.

Они ещё выпили. Голова Юли кружилась всё сильнее, тело её, уставшее от покоя и одиночества, пылало, сгорало в пламени запретных желаний. И когда они неожиданно, совсем случайно очутились с Артёмом наедине в какой-то комнатушке с зашторенным окном, и он начал её умело и ненасытно целовать, она, мысленно махнув на всё рукой и не в силах обуздать свою плоть, откинулась на широкую чужую кровать и отдалась первому в своей жизни мужчине…

И почти мгновенно пожалела об этом. Ожидая, что блаженство, подаренное мужскими ласками, возрастёт стократ, и она испытает какой-то невероятный всплеск наслаждения, Юлия была ошеломлена и испугана вдруг возникшей болью. Девушка трепыхнулась, вскрикнула, рванулась из-под парня, но он, сразу став грубым, резким и злым, сдавил её в объятиях до хруста костей и рыкнул:

– Лежать!

Дальше всё напоминало насилие. Юля хотела закричать, позвать на помощь, но страх позора сдерживал, она до смерти боялась, что сейчас кто-нибудь войдёт в комнатушку и всё это увидит… Она прикусила губу и почти потеряла сознание. Её тошнило…

Когда кошмар кончился, она уткнулась в подушку лицом и зарыдала. От подушки мерзко пахло нафталином. Артём где-то рядом возюкался – сопел, гремел спичками, прикуривал, откашливался. Потом пробормотал:

– Ну ты даёшь, подруга!.. Почти семнадцать лет на свете живу – впервые целочку встречаю…

Чуть позже, проскользнув в ванную. Юля поёживалась под колючими струями душа и успокаивала себя:

«Парень-то он вроде ничего… Может – судьба?.. Что случилось, то случилось… Надо его к нам в гости пригласить…»

Из ванной она вышла с твёрдым решением: Артём – её суженый. Иначе и быть не может!.. Голова болела.

И тут её перехватила Галька. Она была почему-то в одном распахнутом халатике, сверкала голым телом и так пьяно говорила, что сразу и не понять.

– Юлька!.. Вот где!.. Ищешь, ищешь… П-п-пойдём, в натуре!.. П-пойдём, там в «ромашку» уже начинают… Пошли в «ромашку» играть!..