Он устроился на лавочке, с которой открывался хороший обзор на крыльцо академии и приготовился ждать: в художку его, конечно, не пустят да оно и не надо – у нее все равно защита, мешать нельзя.

Четыре часа Матвей не сводил глаз с парадного входа. Июньская жара сплавляла асфальт и прохожих в единое месиво.

Ничего, бывало и жарче, но жрать хотелось до одурения. Из вентиляции университетской столовой тянуло сосисками в тесте и казенными котлетами; из соседней кофейни – долетал запах кофе. Матвей глотал слюну, но не сдавался. Вода в бутылке тоже кончилась, он швырнул ее в урну и сразу попал – пляжный волейбол не прошел даром.

Наконец, двери Академии открылись, и с огромным тубусом на перевес выпорхнула девушка с лунной косой. Она долго прощалась с друзьями, а потом ступила с крыльца и прошла мимо Матвея. Он сорвался следом.

Она долго прощалась с друзьями, а потом ступила с крыльца и прошла мимо Матвея. Он сорвался следом.

– Сдала?

Она вздрогнула, оглянулась, отыскивая взглядом источник вопроса.

– Да, на пять. А вы?

– А я еще слишком молод – я третьекурсник.

– Вы учитесь у нас? – девушка недоверчиво оглядела Матвея. – Я вас раньше не видела. Вы… очень заметный.

– Нет, я оттуда. – кивнул он через дорогу.

– Тогда что вы делаете здесь, третьекурсник?

– Мне хотелось, чтобы вы что-нибудь забыли в копировальном киоске, а я бы вам вернул. Но вы не забыли. И вот я, как дурак, сижу тут с пустыми руками и пустым желудком.

После упоминания утренней встречи, девушка немного расслабилась.

– Пообедаем?

– Это вам ваш пустой желудок советы дает?

Она смотрела строго, без тени улыбки, и Матвей даже немного трухнул, что пошлет, но наступление продолжил.

– Это они вместе с пустой головой – он один бы не справился. Упаду в голодный обморок, придется тебе нести меня на руках, а ведь куда лучше – наоборот? – Матвей широко улыбнулся. – Пойдем, а?

Уголки ее мягких губ чуть дрогнули и поднялись вверх, и тут уж Матвей окончательно понял, что крепко влип.

– Я вас не знаю.

– Так давайте знакомиться. Я Матвей. Вот, – для убедительности он достал из кармана и развернул студенческий билет. – Я здесь четыре часа просидел! – взмолился он. – Умоляю, пойдем поедим?

– А я вас не просила.

Сморщила нос, дернула плечиком, но не ушла.

– Хорошо, согласен – я дурак. Пообедаем вон в той кафешке? Обещаю вести себя хорошо, но и ты уж…

Девушка глубоко и безнадежно вздохнула.

– Я тоже обещаю.

– Вот и славно. Расскажешь мне, чем отличаются Мане и Моне, – он протянул руку к тубусу. – Давай помогу.

Матвей мысленно вознес благодарность: «Спасибо, мама, что заставила меня вернуться в вуз!»

Это потом, лежа на его груди под общим одеялом, она призналась, что тоже хотела столкнуться с ним снова, и что не очень-то удивилась, застав его на скамейке.

Дверь внедорожника хлопнула, воспоминания рассыпались. Приглядевшись, Матвей увидел девушку с длинными черными волосами. Она порывисто зашагала к берегу, ее тонкие ножки, торчащие из-под короткой юбки, иногда заплетались. Едва не падая, девица отправляла в тишину проклятия, ловила равновесие и упорно продолжала шагать вперед. Интересная вышла бы картина. Надо будет Маше рассказать.

[1] «Хулиган» (англ. Halligan bar, Halligan tool) – ручной немеханизированный пожарный инструмент состоит из стального стержня, заканчивающегося с одной стороны вилкой-гвоздодером, а с другой – многофункциональной головкой, объединяющей в себе плоский клин и круглый изогнутый шип.

Черт знает, как это работает, но они с Машей полувзгляда притянулись друг к другу. Он купил ей второй мольберт и еще всякое для работы, поставил у себя в квартире – чтобы она как можно дольше могла оставаться у него, чтобы не сбегала работать домой, чтобы могла творить в любой момент, когда не нее снизойдет вдохновение.