Грей уже собирался сесть в поджидавшее его такси, и на его свежем мальчишеском лице появилось выражение нетерпения, которое, должно быть, выдало бы опытному зрителю, что он спешит по назначенной встрече. Затем, когда его рука легла на ручку двери кэба, это выражение внезапно сменилось выражением настороженной подозрительности.

По противоположной стороне улицы пешком прошел высокий смуглый мужчина в сопровождении женщины, закутанной в серые меха и с шелковым платком на волосах. Грей видел их из окна такси.

Его гладкие брови наморщились, а рот сжался в тонкую прямую линию под честными усами. Он пошарил под шинелью в поисках рассыпавшейся мелочи, вытащил горсть и расплатился с таксистом.

Иногда ступая по канаве, чтобы избежать толпы на тротуаре, и не обращая внимания на то, что его блестящие парадные сапоги забрызганы грязью, Грей поспешил за парой. Ярдов через двадцать он нагнал их, когда они проходили мимо витрины торговца картинами, из которой во влажные сумерки лился желтый свет. Они медленно шли, и Грей остановился перед ними.

– Привет, вы двое! – крикнул он. – Куда это вы собрались? Я как раз шел звать тебя, Рита.

Он стоял перед ними раскрасневшийся и мальчишеский, и его раздражение усиливалось от того, что они не могли скрыть, что его появление было неловким, если не сказать нежелательным. Миссис Монте Ирвин была миниатюрной, симпатичной женщиной, хотя некоторые из ее волос с бронзовым отливом наводили на мысль о применении хны, а ее естественный прекрасный цвет лица был деликатно и артистично дополнен искусством. Тем не менее лицо, похожее на цветок, выглядывающее из складок марлевого шарфа, как роза из тумана, а ее маленький мягкий подбородок вжался в мех, могло бы объяснить даже в случае пожилого мужчины то увлечение, которое Квентин Грей не пытался скрыть.

Она невозмутимо смотрела на своего спутника, сэра Люсьена Пайна, смуглого, циничного аристократа. Затем:

– Я оставила для вас записку, Квентин, – поспешно сказала она. Казалось, она была в опасном напряжении.

– Но я заказал столик и ложу, – вскричал Грей с оттенком юношеской обидчивости.

– Мой дорогой Грей, – холодно ответил сэр Люсьен, – мы люди мира и не ищем постоянства в женщинах. Миссис Ирвин решила проконсультироваться с хиромантом, гипнотизером или каким-нибудь подобным оккультным авторитетом, прежде чем ужинать с вами сегодня вечером. Несомненно, она хочет узнать, будет ли пьеса, на которую вы собираетесь ее пригласить, интересной.

Его сардоническая улыбка показалась Грею почти невыносимой, и, хотя сэр Люсьен воздерживался от взгляда на миссис Ирвин, было достаточно очевидно, что его слова имеют какой-то скрытый смысл, ибо:

– Вы прекрасно знаете, что у меня есть особая причина для встречи с ним, – сказала она.

– Особая причина женщины – это слабое оправдание мужчины, – грубо пробормотал сэр Люсьен. – По крайней мере, так утверждает один знающий арабский философ.

– Я собиралась встретиться с вами у «Принца», – поспешно сказала миссис Ирвин и снова взглянула на Грея. В ее манере чувствовалась жалкая нерешительность, нерешительность слабой женщины, которая придерживается цели только благодаря огромным усилиям.

– Могу я спросить, – сказал Грей, – как зовут извращенца, с которым вы собираетесь посоветоваться?

Она снова заколебалась и бросила быстрый взгляд на сэра Люсьена, но тот невозмутимо смотрел в другую сторону.

– Казмах, – ответила она низким голосом.

– Казмах! – воскликнул Грей. – Человек, который продает духи и притворяется, что читает сны? Какая необычная идея. Неужели нельзя завтра? Он наверняка уже закрыл магазин!