– Это кража со взломом? – с интересом спросил детектив-сержант Кумбс.

– Нет, – ответил Керри. – Это убийство, и, похоже, есть куча улик. Поточите свой карандаш.

– О! – пробормотал Кумбс.

Они почти сразу же прибыли к месту назначения, и старший инспектор Керри, отпустив таксиста, направился по Бонд-стрит своей легкой, размашистой походкой, пристально глядя по сторонам. Дождь прекратился, но воздух был сырым и прохладным, и пешеходов почти не было видно.

Перед домом Казмаха стояла машина, шофер ходил по тротуару взад-вперед и хлопал себя руками по груди, чтобы восстановить кровообращение. Старший инспектор остановился:

– Привет, дружище! – сказал он.

Шофер стоял неподвижно.

– Чья машина?

– Мистера Монте Ирвина.

Керри повернулся на каблуке и шагнул к двери кабинета. Она была приоткрыта, и Керри, достав из кармана плаща электрический фонарик, посветил на табличку с именем. На мгновение он замер, жуя и глядя на темную лестницу. Затем с фонариком в руке он поднялся наверх.

Дверь Казмаха была закрыта, и старший инспектор громко постучал в нее. Дверь сразу же открыл сержант Бартон, и Керри вошел в комнату, за ним последовал Кумбс.

На первый взгляд, в комнате было очень тесно. Монте Ирвин, очень бледный и изможденный, сидел на диване рядом с Квентином Греем. Сетон стоял у шкафа и курил. Эти трое, очевидно, беседовали в момент прихода детектива с бдительным, чисто выбритым мужчиной, чья сумка, зонтик и шелковая шляпа стояли на одном из маленьких инкрустированных столиков. Сразу за второй дверью стояли Брисли и Ганн, оба явно не в духе и поглядывали на инспектора Уайтлифа, который их допрашивал.

Керри некоторое время молча жевал, окидывая свирепым взглядом каждое лицо по очереди, затем спросил:

– Кто здесь главный? – спросил он.

– Я, – ответил Уайтлиф.

– Почему нижняя дверь открыта?

– Я думал…

– Не думай. Закройте дверь. Поставьте сержанта внутри. Никто не должен выходить. Хватайте любого, кто войдет. Где тело?

– Сюда, – поспешно ответил инспектор Уайтлиф, – затем, через плечо, – иди к двери, Бартон.

Он повел Керри к внутренней комнате, Кумбс шел за ним по пятам. Брисли и Ганн посторонились, чтобы дать им пройти; Грей и Монте Ирвин приготовились следовать за ними. В дверях Керри обернулся.

– Все оставайтесь на своих местах, – сказал он. Он устремил агрессивный взгляд в сторону Сетона. – И если джентльмен, курящий сигару, не убедится, что он полностью уничтожил любую зацепку, уловимую обонянием, я с удовольствием пошлю за фейерверком.

Он бросил на диван свой плащ и трость и вошел в комнату для сеансов, яростно откусывая кусок, казалось бы, неразрушимой жевательной резинки.

Рваный зеленый занавес был отброшен, и во внутренних комнатах зажгли электрический свет. Бледный сэр Люсьен Пайн лежал у кресла из черного дерева и с ужасом смотрел вверх.

Инспектор Керри, не сводя с него пристального взгляда, пересек маленькую аудиторию и вошел в помещение, расположенное между двумя ширмами. Он встал рядом с мертвецом и молча смотрел вниз. Затем он опустился на одно колено и пристально вгляделся в белое лицо. Тот поднял голову.

– Его не тронули?

– Нет.

Керри наклонился еще ниже, пристально вглядываясь в обесцвеченную ссадину на лбу сэра Люсьена. Затем его взгляд переместился на резное кресло из черного дерева. Все еще стоя на коленях, он достал из жилетного кармана мощную линзу, лежавшую в мешочке из выделанной кожи. Он принялся изучать спинку и бока кресла. Один раз он слегка приложил палец к выступающему острию резьбы, а затем внимательно рассмотрел его через стекло. Он осмотрел руки мертвеца, его ногти, одежду. Затем он пополз по полу, внимательно разглядывая ковер.