Народ в зале хором ахнул. Я навсегда запомнила те взгляды, которыми наградили меня родители, когда я шла мимо них. Я удивилась, как быстро люди меняют своё отношение. Моя вина еще не была доказана, а в их глазах уже читалось осуждение, презрение, негодование. Только Дашкино лицо было, как «луч света в тёмном царстве». Дочь подбежала босиком, держа в руке белые босоножки, лицо было расстроенное, но слова, которые она так уверенно сказала: «Не бойся, я тебя вытащу!», удивили меня. Как восемнадцатилетняя девчонка собирается вытаскивать мать из тюрьмы? Наверняка, это просто слова поддержки. И Рома! Все-таки он за меня заступился, не то, что Павел, который, открыв рот, так и стоял истуканом на сцене. Я не ошиблась в своем молодом человеке, сделала правильный выбор. Он, наверное, уже подключает все свои многочисленные связи, чтобы доказать мою невиновность.

Я вынырнула из воспоминаний, когда услышала шепот, одно слово – «первоходка» – за своей спиной.

– Чего лыбишься? – подошла к мне грузная тётка лет сорока.

– Я тут по ошибке. Меня скоро выпустят, – проблеяла я, поправляя на себе застиранный казенный халатик.

– Вот народ! Каждый считает, что он тут случайно и максимум через день выйдет на свободу. Это просто дежавю какое-то.

Третья сокамерница заулыбалась, предвкушая близкую возможность поржать. Тётка села на мою кровать.

– Сигареты есть?

Я отрицательно покачала головой.

– Жаль. По какой «делюге» идёшь, девочка?

Я чуть не спросила «что?», но резко одернула себя. Так, здесь нельзя расслабляться. Я же только что разрабатывала одного уголовника для программы «Судья грядет». И для этого специально изучала уголовный жаргон. Даже в тетрадь выписывала самые интересные выражения. Что там было про делюгу? Я припомнила свои каракули. Ага, это статья в кодексе, по которой арестовали. А разве я должна отчитываться?

– Это кто тут девочка? Это что тут за «леди удачи» тявкает?

– Фу, как грубо, – скривилась тётка.

– Ты ещё в обморок упади. Мы не в институте благородных девиц. Спроси вежливо и ответ такой же получишь. И брысь с моей шконки.

Тётка поднялась с кровати, пересела на соседнюю, подмигнула товарке, та подошла ближе к моей кровати, в ожидании представления.

– А что тут спрашивать, тут новости впереди тебя бегут. Статья 158 УК РФ. Говорят, бриллиантовую фабрику обнесла, алмаз огромный сперла. Как только ты на это решилась? Дело безнадежное… Ты только смотри, как в тюрьму сядешь, так грубо не разговаривай, там тебе не КПЗ, быстро огребешь.

– Не боись, не первый раз замужем.

– Да ладно? У тебя ж на лбу написано, что ты первоходка.

– У меня легенда такая, понятно? Чтоб на суде много не дали… А вообще-то я широко известная в уголовных кругах, ты меня не узнала только потому, что я специально пластику лица сделала, чтоб стать другой личностью. Вот тут за ушами даже шрамы остались, – несла я то, что первое пришло на ум.

«Ох, такое мои учителя назвали бы «общим местом» и рыдала бы я на парах по «литературному творчеству». Не поверит мне эта тётка, точно», – пронеслось в голове.

Но я уже не могла остановиться, чувство было такое же, как в детстве, когда несешься на санках на огромной скорости с горы. Ужас и восторг.

– Вот артистка! И кто ж ты?

– Ага, сейчас, так и призналась. Может, ты «наседка».

Я зевнула, возбуждение сменилось торможением, мне хотелось спать, сказалось напряжение этого длинного дня.

– Да врет она всё, какая из неё рецидивистка? Ты хоть речь её послушай. Гладкая, без слов-паразитов. Понятно же, интеллигентка в десятом поколении, – вмешалась в наш разговор молодая женщина с хвостом, собранным в резинку на одной стороне головы.