Розалия так резко встала, что её задравшаяся юбчонка не сразу опала, демонстрируя во всю длину её соблазнительные ножки, а бугорок её лобка и полнота губок тут же распрямили белую полоску между её аппетитными бёдрами.

В голове Платона пронеслось: я сейчас почти увидел розочку Розалии.

Но его прервал радостно-восторженный, не выдержанный, и потому почти окрик Сан Саныча, уловившего движение Платона и почти синхронно с ним повернувшего, как ведомый истребитель за своим ведущим, голову в сторону Розалии:

– «Ну и девушка! Огонь прям!».

Вновь вспыхнувшее лицо Розалии блестело на них широко раскрытыми, томными с поволокой глазами.

Платону казалось, – он надеялся, – что сейчас она, двигаясь к Главбуху с бумагами в руках, вдруг упадёт в обморок прямо к нему на руки.

Он вдруг явственно это представил, и чуть было сам не упал в обморок от нахлынувших на него одновременно сверху и снизу чувств.

Он на мгновенье зажмурился, чтобы в действительности не упасть и восстановить своё душевное равновесие.

На что въедливый, всё замечающий и словоохотливый Сан Саныч не преминул отреагировать:

– «Платон Петрович! А что это Вы так жмуритесь? Как мартовский кот!» – ехидно саркастически заулыбался Сан Саныч.

– «Наверно от удовольствия?!» – вопросительно утвердительно тут же добавил он.

Сияющая Розалия передала Главбуху найденную бумагу, переводя свой поражающий в самое сердце взгляд то на Платона, невольно задерживая его на нём, то на Сан Саныча, быстро, как бы мельком, для порядка, как дань уважения и внимания.

Платон понял, что пока дело не дошло до греха, пора завязывать с секс хохмами.

Отгоняя от себя всякие мысли о Розалии, он переключил свои незаурядные мозги на нужную волну, уговаривая себя, что у него есть надёжная, любящая его жена Ксения, – настоящая хранительница домашнего очага, – и всякий там адюльтер вдали от дома и любопытных завистливых глаз здесь не уместен, пусть даже с очень красивой, сексуальной и жаждущей приключений супер девой.

И ему всё же удалось полностью овладеть своим телом, мыслями и эмоциями.

Угомонились понемногу и остальные, занявшись каждый своим делом.

Исключение составил лишь Сан Саныч, отсутствовавший при основном развитии событий и не видевший всего.

Он продолжал загадочно улыбаться, подмигивая Платону и кивая головой на Розалию. Со свойственной ему гражданской напористостью он явно хотел их сосватать.

Но Платон, ни на кого не глядя, дабы не провоцировать продолжения, уткнулся в свои бумаги.

Увеселительное напряжение постепенно спало, бумаги были готовы и Главбух, как то очень торжественно, церемониально и с полу загадочной улыбкой вручила их Платону.

Тот поблагодарил и с ответной улыбочкой, прощаясь с женщинами, совершенно неожиданно для себя хитро подмигнул Розалии, как бы обещая ей продолжение контакта.

Та, просияв, и от неожиданности чуть приоткрыв рот, ответила лёгким кивком головы, как бы соглашаясь с ним.

Желая поддержать и помочь им, Главбух попросила:

– «Платон Петрович! А Вы после кассы зайдите к нам… на всякий случай! Может ещё что-нибудь оформим!?».

– «Хорошо! Обязательно зайдём!» – за себя и Сан Саныча ответил Платон, невольно ловя себя на мысли, что слукавил и не зайдёт к ним, хотя очень, при очень хочется.

Эх, Розалия, Розалия! – сокрушался он, осторожно закрывая дверь за Сан Санычем и глядя на предмет своей неожиданной увлечённости через уменьшающуюся щель дверного проёма, как бы прощаясь с нею – Достанешься ты когда-нибудь какому-то счастливчику! Ему можно только позавидовать! Хотя нет! Натерпится он с тобой проблем из-за твоей красоты и сексуальной привлекательности! – закончил он свою мысль.