Тому очень понравилось его первенство в честности, и он самодовольно и гордо заключил:

– «Да! Вы совершенно правы, Платон Петрович! Мы же с Вами были, в конце концов, членами партии!».

Платон усмехнулся про себя: ты-то может и был членом, а я – коммунистом!

Этими изречениями они несколько успокоили друг друга, направляясь на склад для уточнения процесса погрузки и перевозки купленного товара.

В этот момент Сан Саныч даже и не вспомнил о бухгалтерии и о её весёлых обитательницах. Мысль о неожиданно не состоявшемся обогащении всё ещё терзала его, мешая созерцать окружающее и адекватно реагировать на возникающие ситуации. Платон это понял по кислому выражению его лица и рассеянности в поведении.

Желая успокоить и ободрить старика, он философски изрёк:

– «Представляете?! Что бы было, когда это всё-таки бы вскрылось?!».

Вздохнувший на этот раз с облегчением Сан Саныч, согласно добавил, невольно и себе приписывая благородство:

– «Да! Мы правильно сделали, что отдали!?».

Однако он всё же сокрушённо и завистливо добавил:

– «Да! Чудес на свете не бывает! К сожалению!».

Показав на складе документы и обсудив завтрашний процесс получения товара и времени его погрузки, компаньоны, уже совершенно спокойные и удовлетворённые, направились в полупустую заводскую столовую, молча переживая происшедшее с ними, каждый думая о своём.

Отобедав и подобрев, двигаясь на выход к заводской проходной, они начали понемножку, со смехом обсуждать происшедшее с ними.

По дороге Платон забежал в контору и позвонил сестре на работу, получив от неё окончательное приглашение, время и точный адрес встречи.

Долгой дорогой на трамвае к гостинице Платон полностью успокоился от пережитых эмоциональных потрясений, довольный своим поведением.

Зажмурившись от горячих лучей палящего Солнца, вспоминая свои дневные впечатления, он продолжил своё стихотворчество:

Но вскоре мелькавшие за окном постройки, пассажиры трамвая и лёгкая усталость отвлекли Платона от стихотворчества.

Он предупредил Сан Саныча, что вечером поедет в гости к своей двоюродной сестре и скорее всего у неё и переночует, а возвратится в гостиницу утром, к завтраку, к десяти часам. В случае изменений сообщит ему по телефону.

Тот, загадочно улыбаясь, одобрительно кивнул головой, думая о чём-то своём. По слащавому выражению его лица, переходящему в сладострастное, можно было понять, как он мечтает провести ночь один в двухместном номере. И это не ускользнуло от внимательного Платона.

Прибыв в гостиницу, он сразу же направился к прилавку в холле, где можно было приобрести какую-либо безделушку, и присмотреть что-нибудь для подарка сестре.

Он долго и внимательно всё осматривал, оценивая и прицениваясь.

Сан Саныч тем временем поинтересовался расписанием отбытия поездов на Москву и, не дожидаясь коллегу, проследовал в номер.

Молоденькая, лет 20-25-и, продавщица постепенно заинтересовалась личностью Платона.

Мельком взглянув на кисть его правой руки, она оживилась, оценивающе, с улыбкой осмотрела его с головы почти до ног, на мгновение задерживая взгляд на интересном месте, словно мысленно раздевая его и визуально рассматривая его роскошное тело.

Её широко раскрытые зелёные глаза несколько диссонировали с небольшим ростом и чёрными пышноватыми волосами, спадающими почти до плеч. Она была весьма симпатична и белокожа. Возможно не из местных – подумал Платон, заговаривая с нею и прося помочь выбрать подарок.