Когда И. И. Неплюевым в июне 1743 г. была устроена еще одна церемония присяги (на этот раз верность наследнику престола Петру Федоровичу), Абулхаир это событие проигнорировал. На сей раз в Орскую крепость прибыли лишь батыры Джанибек и Есет, которые стремились дистанцироваться от Абулхаира. Последний же, как оказалось, планировал набеги на русскую границу.

Вскоре отряды казахов общей численностью, по разным данным, от тысячи до двух тысяч человек, совершили нападения на окрестности Ильинской крепости и редут Честного Креста, захватив около сотни пленников и отогнав большое количество скота. Один из отрядов пытался пробиться к Сорочинской крепости, где находился ханский сын Кожахмет, но был остановлен. В том же году были совершены набеги на калмыков, где казахи взяли в плен около 300 человек и отогнали много скота.

Абулхаир отрицал свою причастность к этим набегам, но попытка освобождения заложника, а также участие ханского зятя Дербисали как командира одного из отрядов ясно свидетельствовали об обратном. И. И. Неплюев был разъярен. В начале августа в Оренбурге состоялся совет с участием местного военного командования, на котором обсуждались ответные меры.

Но, как пишет П. И. Рычков, «…понеже все военные люди, как в Оренбурге имевшиеся, так и во всех крепостях разположенные, с самого начала весны упражнены были многими работами, которых покинуть было невозможно, также многия крепости, а особливо главной город Оренбург, остались без надлежащего укрепления и лошади как у регулярных, так и нерегулярных людей за многими работами были в безсилии, того ради для сих важных вин разсуждено было поступать сперва только оборонительную рукою…».

В связи с этим И. И. Неплюев был вынужден обратиться за дополнительными инструкциями в Петербург. 20 сентября 1743 г. в ответе Правительствующего сената было рекомендовано использовать против казахов яицкое казачество. В ходе карательной операции невозможно было найти и наказать истинных участников нападений, поэтому жалобы от невинно пострадавших были неизбежны. Казаки же были удобны, так как их своеволие было хорошо всем известно. В тексте указа говорилось: «А когда б произошла на них в Оренбургскую комиссию жалоба, то можно тем отозваться, что яицкие казаки учинили то собою без указу за их обиды, по своему обыкновению, и тому подобное».

28 сентября в Петербурге были составлены две грамоты на имя наместника Калмыцкого хана Дондук-Даши. В первой от лица императрицы говорилось: «За такие их кирис-кайсацкие продерзости и часто чинимые ими на подданные наши калмыцкие улусы подбеги над оными противники, тебе, наместнику ханства, отмщение чинить и за тем на оных свои калмыцкие войска и лехкие партии впредь до указу нашего позволяем». Дополнительно Дондук-Даши обещалась поддержка со стороны яицких казаков.

Вторая грамота была секретно отправлена И. И. Неплюеву, который должен был использовать ее в случае начала большой операции против казахов. В ней Дондук-Даши предписывалось собрать все свои военные силы и действовать в соответствии с указаниями И. И. Неплюева. В этой же грамоте калмыкам из Астрахани дозволялось получить свинец и порох в соответствии с необходимостью.

Но, несмотря на все эти меры, намеченные карательные экспедиции той осенью не состоялись. Как выяснилось, яицкие казаки не желали выдвигаться в степь, заявляя, что «и без того от них (казахов – Р. Т.) учреждены крепкие форпосты, коими киргис касак на перелазах ловить удобнее».

Оценив ситуацию и возможные последствия, И. И. Неплюев также обратился в Петербург с просьбой отменить данное Дондук-Даши разрешение совершать легкие набеги на казахские кочевья, пока не будет завершено строительство нового Оренбурга и других укреплений. Наместник уделял большое значение обустройству и укреплению границы, которой до него практически не существовало.