–Где твоя хата?

–Нет хаты!

–А где была?

–Да вон, первой стояла.

–Тебе привет от атамана!

Он повернулся ко мне и посмотрел в глаза.

–Пошел, – и опять толкнул его в спину. Бабы уже просто завыли.

Игнат повернулся к ним и строго сказал:

–Цыц! Домой пошли!

Бабы остановились, перестали плакать. За нами не пошли, но и домой тоже не свернули, так и остались стоять на дороге. Я повесил винтовку на плечо и пошел рядом с Игнатом. Он засунул руки в карманы, сделал кивок головой – мол, идите за мной. Мы прошли за сгоревшую усадьбу, где нас никто не видел.

–Тебе атаман привет передавал? – спрашиваю его. Игнат спокойно стоял и смотрел на меня. Я понял, что тоже не доверяет, тогда достал мешок с золотом, открыл его и показал. Мужик обнял меня, поблагодарил .

–Спасибо вам, хлопцы!

–Нам-то за что, атаману «спасибо» скажешь!

–Вы тоже рискуете головой.

–Да ты нас на улице уже отблагодарил! – с обидой сказал Богдан.

–Вы, казаки, не обижайтесь. Сами посудите: в тот день, когда хаты наши сгорели, детишки казака видели. Вот мы и думаем, что это он поджог. Вот только зачем – не знаем. Сами смотрите, хата от хаты стоит далеко, ветра не было, не могли сами по себе сгореть двенадцать дворов.

– А как выглядел тот казак?

–С бородой, в годах.

–Вашу станицу сожгли, чтобы разбойников поймать! – сказал я.

«Неужели Семкин специально сжёг, – думал я, – как можно людей крова лишить ради поимки». Я попросил Игната присмотреть за оружием, что находится в его сгоревшей хате. Он с удовольствием согласился. Мы обнялись и простились. Богдан предложил:

– Давай по улице не пойдем, а свернём дворами.

Проходя мимо первого дома, я обратил внимание на Кузьмича – он лежал на телеге. Мне стало интересно, что же он мне ответит.

–Кузьмич, тебе помочь?

Он опять посмотрел на меня своим суровым взглядом:

–Что?

–Ну и таскай сам! – со злобой сказал я.

–Спасибо, ребята, я сам. Вы свою работу сделали, теперь мне работать надо.

–Какую работу?– спросил я и поставил на него такие же неморгающие глаза. Кузьмич засмеялся и опять лег в телегу.

Весь день и всю ночь мы провели в засаде. К утру вернулся майор с казаками. Семкин был очень зол. От казаков мы узнали, что он видел следы бандитов и догадывался, что их кто-то предупредил. Он долго ругал вахмистра, что тот проспал разбойников. Вахмистр клялся, что не спал, что караулил всю ночь. Поручик Чистяков был спокоен, он проспал все два дня и, отдохнувший, собирался в обратную дорогу. Поручик подошел к майору:

– Мы совершили ошибку, что в станицу вошли. Нам надо было встретить разбойников подальше отсюда. Их скорее всего предупредили станичные. А может, их и не было?

–Я видел свежие следы в лесу. Их было человек пятьдесят, трое конных шли в дозоре, не дойдя триста шагов, повернули назад. Может, и станичные предупредили, теперь можно только догадываться. Стройте казаков, поручик, поедем в гарнизон.

Назад мы ехали не спеша, казаки пели свои казачьи песни: то веселые, то грустные. Так и доехали. У ворот нас встречал полковник. Я сразу обратил внимание, что что-то не так. На территории гарнизона ходили посторонние люди, а раньше никого сюда не пускали. У офицеров были винтовки, а раньше они ходили с револьверами. Я в толпе искал есаула, но увидел его только около палатки. Рядом с ним стояла женщина в чадре. Меня как молния прошила, это же Даша. Я спрыгнул с коня и помчался к ней. Мы обнялись. Я прижал ее к себе так сильно, что окружающие обратили на нас внимание. У мусульман не принято так открыто выражать свои чувства. Даша сняла с головы платок, и ее длинные русые волосы упали ей на плечи. Полковник подошел к нам и тихо, спокойно попросил: