– Сам будешь? – спросил Григорьев.

– Да я не любитель…

– Табе надоть! Обычай таков!

Я повернул овцу мордой на восток и старым казачьим способом, севши на овцу сверху, левой рукой поднял ее голову, а правой, в одно движение, полоснул по горлу отточенным до маслянистого блеска ножом.

Григорьев младший подставил таз под струю крови.

– Не разучилси,…– похвалил Григорьев. – Не напачкал ни капли.

Вдвоем они ловко выпотрошили овцу, через небольшой надрез меж задних ног, а затем, перебрав сердце, легкие, печень, почки, промыли их и опять уложили в овцу, туда ж положили и освежеванную голову. Потом они перетянули отверстие у горла бечевкой и влили внутрь туши литра три красного вина. Зашили отверстие между задними ногами, через которое потрошили и заправляли, а потом как-то очень ловко, связав тушу в плотный ком, обтянули, как полиэтиленовой пленкой, овечьим мочевым пузырем и обмазали слоем глины.