«Видел что-то?».

«Видел, видел!» – и опять тарабарщина, и жесты в сторону туч.

Но Китаец – алкаш. А за озвучивание подобных мыслей можно лишиться погон…

Ветер, проникая в пробоину, раскачивал лампочку на голом проводе, тени метались по хламу. Миронов вышел из столовой – опасался, что сгусток тьмы, ошивающийся у буфета, окажется дьяволом. В голове стучал отбойный молоток.

Как назывался тот корабль с пропавшей командой? «Мария Селеста», вроде так.

Китайца Миронов отпустил к чёрту – допросит, как проспится. Куда он денется? Улетит, ха-ха?

А лучше, пусть Китайца допрашивают другие. Будь это американский сериал, из Вашингтона прислали бы умненьких фэбээровцев, а местный увалень-шериф умыл бы руки. Миронов посмотрел в небо, словно ожидал увидеть вертолёты с эмблемой ФБР. Сержант Маутин звонил на материк, но о воздушных перелётах в такую погоду речь идти не могла. Помощь прибудет, когда распогодится. Судя по прогнозам синоптиков, даже не завтра.

Миронов огляделся. Богачёв фотографировал сугробы, двигаясь чуть ли не на пуантах – капитан наорал, чтобы подчинённые не топтали улики. Маутин с важным видом изучал залепленный снегом стенд. Четвёртый полицейский Койска, Купчик, в одиночку расследовал «дело о блюющем японце». Будто мало Койску инопланетян.

– Может, всё-таки мишка? – Маутин кивнул на стенд. Ксерокопия под стеклом инструктировала посельчан: «В связи с участившимися случаями появления белых медведей, просим соблюдать меры безопасности». И дальше по пунктам: не подкармливать, не пытаться сфотографироваться с медведем, не оставлять у подъездов мусор, не ходить по одному после двадцати ноль-ноль. Под фотографией Умки был указан номер телефона участкового.

– Может, и медведь, – согласился Миронов. – Но летающий.

– Почему нет, – улыбнулся сержант. – Пендосы в лаборатории вывели…

Миронов никогда бы не подумал, что станет просить Бога о трупах. Но он просил. Трупы бы всё объяснили. Вересаев задушил любовницу, она напоследок пырнула его пилочкой для ногтей. Полярники подрались, ремонтируя столовую. Пробегающий мимо японский турист съел сдуру чей-то палец.

Кровь без трупов – скверное дело. Отрубленный палец без пострадавшего – тоже. Весной Койск обзавёлся наконец-то моргом. Модульный морг прислали из Красноярска. Для проведения вскрытия оттуда же прилетал судмедэксперт. Кого бы Миронову отвезти в покойницкую, под замотанный целлофановой плёнкой кондиционер?

– Вы в порядке? – обеспокоился Маутин.

«Естественно. Девять человек пропало, а в посёлке рыскает иностранный гражданин с каннибальскими наклонностями. Я в порядке».

– Мигрень, – сказал он вслух и надавил пальцами на глазные яблоки. Под веками расцвели красные бутоны. Заныло плечо. В ушах шелестело, будто не метель, а пламя. Миронов опасался, что обернувшись, увидит вместо столовой пылающий погранпост и обугленного, но живёхонького Ескалиева в огне.

Завибрировал телефон.

На противоположном конце посёлка, на проспекте имени Ленина, сержант Купчик прижимал к уху телефон, а в другой руке стискивал неизменный блокнот. Квартира, в которой он стоял, использовалась как гостиничный номер. Её вчера вечером арендовали граждане из Японии, зарегистрировавшиеся под общей фамилией Такарада. Арендовали на неделю, и женщина, занимающаяся уборкой, пока не видела, какой сюрприз оставили ей туристы.

Пыльная люстра источала тусклый свет, одна лампочка перегорела в плафоне. Тень Купчика ползла по паласу к серванту-горке. Дверцы и стекло в серванте заштриховали маркером. Чёрными закорючками были исписаны обои, подоконник, окно, плинтус, межкомнатная дверь из ДВП, линолеум и потолок.