Ввечеру поздно, накануне отъезда Его Величества (3-го сентября), имели счастие получить: командир 2-го пехотнаго корпуса, генерал от инфантерии князь Горчаков Высочайший рескрипт и при нем осыпанную бриллиантами богатую табакерку с портретом Его Императорскаго Величества, а начальник штаба 1-й армии генерал-лейтенант барон Толь орден Св. Александра Невского».

Всемилостивейше пожаловав алмазными знаками ордена Св. Анны 1-й степени, в ознаменование, – как выражено в Высочайшей грамоте, – Монаршего внимания, которое обратил он на себя усердною своею службою и особыми трудами в доведении вверенной ему дивизии до того отличного состояния, в коем она найдена при осмотре Его Величеством.

Это была последняя награда Сипягину от его Государя Благодетеля.

Император Николай, подобно Благословенному Брату Своему, высоко ценил Сипягина, и щедро излил на него милости. 22-го августа 1826 года, в день священного коронования, Сипягин был произведен, за отличие, в генерал-лейтенанты, с назначением начальником сводной дивизии 5-го пехотного корпуса.

Прощаясь с прежними своими сослуживцами, Николай Мартьянович между прочим писал к ним: «Разлучаясь с вами по обстоятельствам службы, никогда не разлучусь с вами сердцем моим. Где бы я ни был, везде буду воспоминать о благородном вашем рвении к чести и славе. Я горжусь тем, что был вашим начальником».

Но в резервной дивизии он был недолго.

28-го марта 1827 года в один день с назначением Паскевича командиром Отдельного Кавказского Корпуса, Сипягин назначен Тифлисским военным губернатором. На новом посту Николай Мартьянович умел, в самое короткое время, вполне оправдать выбор прозорливаго Государя, ревностным и примерным исполнением обязанностей, важных особенно в тогдашних обстоятельствах, и оставил в Грузии нетленные памятники своих трудов. Стараясь привлечь в отдаленный край людей образованных и ученых, он обратил внимание ва все, что могло способствовать к просвещению и благосостоянию страны.

Тифлис. Худ. Князь Г. Гагарин.

Немедленно по прибытии Николай Мартьянович принялся за украшение Тифлиса, так что возвратившиеся из похода не узнавали города и окрестностей. Площади в нем приняли вид правильный и украсились именами тогдашних побед; тропинки, едва проходимые, обратились в пространные улицы; а крутые каменные горы, опасные для проезжающих, были разработаны; сакли прикрылись красивыми заборами; на протяжении двух станций от города, вдоль неровного берега Куры, – где с трудом проходили повозки, – явилось превосходное шоссе, прочно и красиво устроенное. В Коджорах, – небольшой долине на высокой горе, – верстах в осьми от Тифлиса, – где находятся развалины дворца, служившего летним жилищем Грузинских царей, и в которой наши главнокомандовавшие проводили знойные дни, живя в палатках, Сипягин в самое короткое время устроил прекрасный каменный дом, в зале котораго соорудил весьма хороший фонтан, столь важный для прохлады в жарком климате. Все это было сделано руками пленных персиян и турок.

В то же время Николай Мартьянович заботился об учреждении богоугодных заведений и института для образования девиц, напечатал в ведомостях[38], что «начальство с величайшим удовольствием согласилось бы оказать пособие той особе, которая бы решилась учредить в Тифлисе училище для благородных девиц» представлял об учреждении Кадетского Корпуса, и был один из виновников преобразовании губернской гимназии и вообще устройства учебной части в Закавказском крае. Между прочим, он, по некоторым городам, завел школы для обучения детей тамошних уроженцев и аманатов горских народов, – с целию распространения среди их образованности и людности. Положено было: заложников повиновения азиатских народов впредь выбирать из младенческаго возраста. Возвращаясь в свои семейства, они должны приносить с собою пример кроткого образования и способствовать просвещению своих соотечественников, на коих имеют большое влияние, потому что обыкновенно суть дети владельцев или людей, пользующихся уважением своего народа. Настоящее поколение уже чувствует плоды благотворных попечений Сипягина. Училище для аманатов в Тифлисе было открыто во всерадостный день 25-го июня 1828 года и поручено особенному надзору Муштаида-Ага-Мир-Фета, верховного начальника Алиевой секты, – тогда Высочайше назначенного главою магометанского в России исповедания, – который, при открытии заведения, представлял своего сына в товарищи новым питомцам