После этого приглашены были к столу Военнаго Губернатора Экзарх Грузии, знатнейшее Духовенство, военные и гражданские чиновники и почетнейшее купечество. День этот был провождаем общим веселием, общими мольбами о долгоденствии матери всеми обожаемаго Монарха. При питии за здоровье Государя Императора, Их Императорских Величеств и всего Императорского Дома, и Корпусного Командира, храброго Русского воинства и всех участвовавших при взятии Эривани, производилась пушечная пальба. Вечером было многолюдное гулянье в саду Главнокомандовавшего Грузией, где неумолкаемая музыка и хор певчих доставили гуляющим неизъяснимое удовольствие. В продолжение всего дня погода совершенно благоприятствовала общей веселости. Вечером не только весь город, но и окрестные горы Тифлиса были иллюминованы[43]. Менее чем чрез два месяца, 6-го декабря этого же года, Тифлис, благодаря Николая Мартьяновича, праздновал, с чувством радости и восторга, Тезоименитство самого Незабвенного Государя. На этот раз гостями Военного Губернатора на площади были пленные персияне, в числе до двух тысяч человек, – что очень удивило обитателей Востока, непривыкнувших в стране отечественной видеть даже благосклонного обращения с побежденными. Обед в доме у Сипягина был роскошен по обыкновению, а в 8 часов вечера открыто благородное собрание, на котором, по предложению нашего героя, дворянство и граждане пожертвовали до 15,000 рублей асс. на устроение в Тифлисе богоугодных заведений, как то: воспитательнаго дома, больницы для бедных, дома трудолюбия и дома для умалишенных – заведений которых до того здесь не было[44].

В первый день 1828 года – к торжественному столу Сипягина были приглашены находившиеся в Тифлисе пленные сардары персидские: Магомет Эмин-хан Аббас-Абадский и Гассан-хан Эриванский, а также некоторые почетные ханы, – вожди возмечтавшие несколько месяцев пред тем поработить Грузию, а теперь в столице ее пившие за здравие и благоденствие Царя Русского, великодушного их Победителя. В то же время были снова угощаемы, особенным обедом, все пленные сарбазы и офицеры их. Вечером дан был великолепный бал, от которого пленные были в восхищении. «Таким образом, – говорил современник[45],– здешнее начальство на каждом шагу доказывает азиатцам, что русские не только оружием, но и ласковостию и благодеениями своими умеют покорять народы. А мы, обитатели отдаленной Иверской страны, загражденные от Европы необозримыми Кавказскими горами, при виде столь великолепных, необыкновенных здесь пиршеств, часто почитаем себя переселившимися в какую либо из столиц России».

Окончим эти сведения описанием торжества, данного Сипягиным, по случаю славнаго Туркманчайского трактата[46]. 22-го февраля, в 7 часов пополудни, гром пушек известил жителей Тифлиса о заключении мира. Нужно ли говорить, с каким всеобщим восторгом принято было это известие? Грузия, которая от внезапнаго вторжения персиян претерпела столько бедствий, которая на оружие Русское возлагала все свои надежды – могла ли без живейшей радости торжествовать мир, коим упрочивалось ее благоденствие? Старцы, жены, дети – все спешили поздравить друг друга с блистательным окончанием войны; все молили Бога, да сохранит и прославит Он Всеавгустейшего Монарха, Виновника их благополучия.

23-го числа, военные и гражданские чиновники собрались в доме Военного Губернатора, откуда верхами, вместе с нашим героем, отправились в Сионский собор.

Экзарх Грузии, Митрополит Иона, по совершении Божественной литургии, произнес приличное торжеству слово, и потом, при пушечной пальбе, принесено было им благодарственное Господу Богу молебствие. Из Сионского собора Сипягин, со всеми чиновниками, отправился в Армянский монастырь, где престарелый Патриарх Армянский молил Бога о здравии Незабвеннаго Монарха. Восьмидесятилетний старец, испытавший в течение своей жизни непостоянство судьбы, с чувством живейшего восторга произнес прекрасную речь народу, и на коленях у Престола Всевышнего благодарил Провидение, что оно соделало его свидетелем благополучия своих соотчичей.