Николай налил разбавленный спирт в новый одноразовый стаканчик и передал мне.

– Ну, давай… Будем здоровы!

Мы беззвучно чокнулись.

Я залпом выпил спирт. Горло и внутренности обожгло.

– Хорошо разводишь, пробирает.

Николай сделал гримасу, мол – обижаешь.

Вдруг на балкон вышли две подгулявшие женщины. Одна была в розовом теплом спортивном костюме (по больничному), она сразу плюхнулась за стол. – Коля, а где ты был? – спросила с пьяной бескомпромиссностью.

– Курил. Вот, познакомься, – показал он на меня, – это Тенгиз.

– Ася, – протянула она и расплылась в затяжной, захмелевшей улыбке. – А это моя подруга Настя, – показала на молодую русую девушку, очень худую, с бешеными, как под опийным допингом, глазами.

– Давай еще по одной, – предложил Николай.

Я отказался и он сам, опрокинув через край, занюхал сигаретой и со словами: «Я сейчас», – куда-то ушел.

Ася и Настя начали кого-то оживлено ругать и обмениваться пьяными впечатлениями.

Неожиданно, подытожив словами: «Да пошел он!..» – Ася села мне на коленки. – Можно, я посижу у тебя? – спросила она, при этом сделала умиленную улыбку высшего удовольствия.

У неё были черные вороние глазки, смоляные волосы, как у кореянки, и зубы с золотыми фиксами. Она дышала перегаром паленой водки и пережаренной курицы. Ей было под сорок и морщинки, уже не стесняясь, занимали свои места на смуглой коже.

Ася сидела у меня на колене и продолжала беседу с Настей. Та пританцовывала под музыку мобильного телефона. Временами Ася отвлекалась на меня и ёрзала на колене ягодицами, пытаясь послать какую-то информацию.

– А почему ты к нам раньше не заходил? – спросила она с пьяной обидой. – Ты такой хороший парень.

Я почувствовал себя мебелью и подумал, что это лучше, чем что-то большее; и еще: «Какой странный тип этот Николай. Привел меня, как он сказал, к „своей“, и не успел выйти, она плюхнулась на колени к первому встречному».

Выдержав паузу, чтоб не выглядеть мальчиком, испугавшимся взрослой тети, и подождав пока не устало колено, чтоб знать резерв выносливости в режиме легкого стресса, я согнал Асю, и поблагодарил за гостеприимство. Воспользовавшись замешательством, вызванным возвращением Николая и внезапным спором – куда поставили спирт? Я удалился к себе.

В палате в вечерних сумерках сидел скучающий Володя. Я включил свет и прилег.

– Ты где был? – поинтересовался он.

– Тут, в гостях… – я рассказал про застолье.

У него загорелись глаза.

– Что пили?

– Спирт, – ответил я и откинулся на подушку.

Володя потерял интерес, видимо, спирт ему надоел. Сказал, что был у Гули в первой палате.

Он недавно свел с ней знакомство и захаживал на чай. Я поощрял это культурное времяпровождение, от общения с Гулей он меньше пил и становился немного лучше.

6

О Гуле поговорим позже, а сейчас расскажу о том, как Володя исчез из больницы. Он, как оказалось, был знаком с Альбой, между ними была неприятная история, когда год назад они лежали в терапии. Я заметил, что они не здороваются между собой.

Как-то раз Альба предложил мне потерцить (карточная игра), я отказался, предложив вместо себя Володю. Но Альба противно поморщился, залился хроническим кашлем и смачно сплюнул мокроту в плевательницу. Правда, потом, через несколько дней, я застал их за этим занятием.

Так вот, вернувшись в больницу утром в понедельник, я встретил толстозадую Ларису – вредную медсестру, которая пробубнила недовольно, что пока я отсутствую, происходят ужасные вещи и чуть ли не я в этом виноват. Я остановился, не понимая, и спросил:

– Что случилось?

– А то ты не знаешь, – ответила раздражено через плечо эта муза Рубенса и удалилась, поскрипывая босоножками.