Чтоб думать про Москву – родные стены.
Хотела прошептать: «Я буду помнить»,
Но вышло только: «Не забудь меня».
Неспешно расстегнула она сумку —
Не отвечала, и звонили в третий раз.
Анжеле не ответить не могла,
И сразу же спросила – что случилось?
И, не сдержала стон: «Не может быть!».
Анжела подтвердила – это правда,
И продолжала что-то говорить,
Но женщина уже стремилась к мужу.
– Я уезжаю. —
– Что это? Куда? —
Наина только бросила: «к Анжеле».
И убежала, и надеялась узнать,
Что жуткое известие – ошибка.
Погиб смешной улыбчивый Луис.
* * *
Анжела, беспокойная натура,
Старалась, чтоб Луис не заскучал,
И чтобы не пропал в чужой столице.
Она с ним находилась постоянно,
Водила, говорила обо всем.
Однажды, в ресторане на Арбате,
Случилось, что беседа замерла.
И, чтобы малышу не стало скучно,
Анжела рассказала про тайник
С сокровищами, в доме генерала.
Всё вспомнила, и – немощные старцы,
И нигер, этот сторож на дверях.
Лепнина в спальне, стрелы купидона.
«И, вот бы, – говорила, – нам достать!».
Луис, конечно, (семь пядей во лбу),
Из Рио до Сан-Паулу доехал.
И встретил там от негра пулю в лоб.
Наина видела – Анжела вне себя.
– Откуда знаешь? – не дыша, чтобы успокоить,
Наина постаралась говорить.
– Полиция звонила в турагентство.
Ведь он же с документами пошел. —
Креолка не хотела прятать слезы.
Они ей помогали вспоминать.
– Я думала тогда – какой весёлый!
Мы шутим, и малыш играет роль,
Как принято у нас в ковбойских фильмах.
Бандит бандитом: «Негритоса – мне.
Мне, чёрному, с ним легче разобраться».
В твоей рубашке…. Мама ездила за ним. —
И обе плакали, и было отчего.
Прошел порыв – срываться, срочно ехать.
Утрата остудила – не догнать.
* * *
– Я не читаю дамских детективов,
Как не смотрю индийского кино, —
Арсений положил на край стола
Полсотни распечатанных страничек.
– Люблю твою Рупскую, как сестру.
Мне кажется, что ты ей диктовала. —
– Ты просто перекладывал страницы?
А я-то думала – и что ты там затих?
Писала я специально для тебя.
А, может быть – потомкам в назиданье. —
– Но мы уже решили, как нам жить. —
– В «Благих намерениях» в ад попасть не сложно.
Арсений захотел немного выпить.
– Ты будешь? – отрицательный ответ.
Она безжалостно рассталась с волосами:
Что мучиться среди путей-дорог?
Подстриглась, чуть длиннее Петухова.
Готовились сегодня уезжать.
Наина сбрасывала бесполезный груз —
Вид светской львицы, пустоту воспоминаний.
– И все записки, и ненужные цветы. —
– О чём ты? —
– Ерунда. Заговорилась.
Ты чувствуешь, как исчезает связь
С реальностью, сквозь хаос впечатлений. —
– Куда мне. Я задрипанный вахлак.
Тебя замучат – нетопыря взяли. —
Наине этот панцирь не мешал.
Все прошлое тускнело, обречённо.
Луис, действительно, не очень был умён.
Да, и Анжела. Похитители алмазов.
Наталья Балк, как славно убивалась.
Во ВГИК пошла. С Гастелло эпизод,
Про гибель того голого литовца,
На «Оскаре», да за такую роль….
– Поедем, Абрамович – Петухов. —
Они летели, чтобы взять разгон.
Пройти своеобразный карантин,
И выйти вновь богатыми людьми —
Глаза в глаза, рука в руке, плечо к плечу.
И – далее, по каждой части тела.
Вез Леонид. – Когда обратно? – говорит.
– Не знаем, – отвечали они хором.
– Так думаю, что это будет скоро. —
* * *
И оказалось – Петухову всё равно.
Париж ли, или что-нибудь другое.
Арсений откровенно загрустил.
– Я слишком не такой, как все другие.
Как Пушкин я – «и вечные французы».
Иду с тобой, отверженный нацмен.
И – тянет. Не скажу – с души воротит.
Я не дорос ещё. —
– Совсем, как до Рупской?
От длительной, закостенелой лени
Мозгами не работает Арсений! —
– Ты обещала! —
– Я уже молчу. —
Арсений день назад вел разговор.
– Послушай, – попросил её присесть,