– У самых значимых вещей в мире – самая дорогая цена. Мы отдаем тому, во что верим, больше, чем у нас есть. Поэтому порой за нас расплачиваются другие.

– Я не знаю, что мне делать, – прошептала Джульетт, ищуще заглядывая в сапфировую синеву глаз наёмницы лордоков. – Я не верю больше в важность этого пророчества.

Катрина крепко сжала руки Джульетт в своих руках и твердо произнесла:

– Зато я верю. Однажды ты сделала выбор, не ведая, чем это обернется. Ты затронула тьму. И тьма тебя услышала. Теперь ты знаешь цену. Легко принимать решения в неведении. Гораздо труднее нести груз последствий за свой выбор. Но тебе придется его нести. А я могу лишь пройти этот путь с тобой до конца.

– Обещаете?

– Обещаю.

Джульетт улыбнулась. С благодарностью. Так, будто ноша ее стала чуточку легче.

– Джульетт, прошу, скажи мне, кто тот воин из твоих видений? – не отпуская хрупких теплых рук Джульетт, попросила Катрина. – Кто тот лордок в доспехах вороных, что осмелится уничтожить себе подобных?

– Ох, мисс Вэллкат… – с печалью скривилась Джульетт. – В видениях всё так необычно, а в жизни совсем иначе. Я не ведаю, как много лет, десятилетий или веков отделяют нас от того дня. Боюсь лишь одного. Вдруг вы не готовы это узнать.

А чуткий слух Катрины уловил тихий шорох в одной из комнат. Наёмница свела тёмные брови и настороженно вслушалась в окружающее пространство.

– Здесь кто-то есть, – едва слышно прошептали губы Катрины.

– Но вы же осматривали дом… – тревожно прикрыв рот руками, вытаращилась Джульетт.

– Погреб! – догадалась наёмница и поспешила вон из комнаты, искать дверцу в подвал.

Они обе забежали на кухню, на звуки скрипящих петель, когда дверца в погреб открылась и с грохотом упала на пол. Из черного проема показались сначала две чумазые исцарапанные руки с несколькими сорванными ногтями. Они как пауки шарили по ступеням в погреб и половицам, нащупывая опору, чтобы подтянуться. А потом медленно из дыры в полу поднялась взмыленная голова. Лишь на половину. Повернула одутловатое лицо. Неестественно белое. И раздалось жуткое протяжное шипение.

Наёмница тут же схватила Джульетт за руку и завела себе за спину, закрывая собой.

– Господи! Кто это?! – заверещала Джульетт.

– Будь здесь! – строго велела Катрина.

Страшное человекоподное существо от звука их голосов проклотало и с невероятной быстротой метнулось ползком, скребя обломками ногтей по полу к стене кухни. Рваные одежды на нём или ней болтались и тянулись по полу.

Внезапно, к ужасу Джульетт, существо перекинуло через себя ноги, поставило стопы на стену и поползло по стене к потолку вниз головой. Вывернувшись спиной внутрь. Под потолком оно развернулось головой кверху и застыло. Сверкая желтыми глазами. Роняя слюну из открытого рта. Подергивая головой от запахов. И неотрывно глядя на Джульетт.

Катрина спешно направилась к существу и требовательно спросила:

– Скажи, кто обратил тебя, дитя? И я утолю твой голод, – с притворной добротой прибавила наёмница.

Казалось, это страшная тварь испугалась и вида, и голоса Катрины. Существо вздрогнуло и отползло по углу под потолком подальше от наёмницы, шарахаясь от вида ярких зашторенных окон, за которыми светило утро. А потом тварь снова остановила свои янтарно-желтые святящиеся глаза на Джульетт. И новые капли слюны засочились из открытого рта, в котором виднелись два провала выпавших зубов на месте клыков. И провалы эти зарастали новыми, острыми клычками, что проглядывали из кровавых лунок десен.

– Не бойся меня, – ласково произнесла Катрина и перешла на язык, незнакомый Джульетт. То шелестящий, то тягучий, как ветер. И резкий, как стоны удушья. –