Устами Мольтке говорил уже стратег новой эпохи. Новые воззрения оказались ещё бессильными опровергнуть старую теорию. Исторический опыт прошёл бесследно,

и ещё в начале XX века Фош писал в «Принципах войны»:

«Вместо тактического закона последовательного наслоения усилий и стратегии действует закон совпадения усилий».

Это оказалось неверным в войну 1870–1871 гг. и тем более в войну 1914–1918 гг., но сейчас это положение становится в вопиющее противоречие с новым характером глубокой наступательной операции. Современная многоактная глубокая операция не решается одним одновременным ударом совпадающих усилий. Она требует глубокого оперативного наслоения этих усилий, возрастающих по мере приближения к высшему пункту достижения победы. Глубокое эшелонирование сопротивления вызывает столь же глубокое построение наступления. Это наступление должно уподобиться целому ряду волн, с нарастающей силой набегающих на берег, чтобы размыть и сокрушить его сокрушительными ударами из глубины. Современная глубокая операция вызывает в этом смысле рассредоточение усилий во времени и в той же степени обусловливает это и в стратегическом масштабе.

Это показали события мировой и гражданской войн. Но было бы неправильно понимать это в том смысле, что и германцы в пограничном сражении в 1914 году, и мы

в сражении на р. Мнюте в 1920 году ввели сразу слишком много сил, и что их надо было вводить последовательно. В первые, исходные дни должны вовлекаться все наличные силы. Суть вопроса заключается в том, что одновременно должно быть предусмотрено глубокое эшелонирование ещё новых усилий, чтобы к решающему моменту операции подойти с такими силами и средствами и в такой их группировке, которые обеспечили бы конечное достижение победы. Эшелонирование оперативных усилий в глубину не есть применение их частями; это последовательное нарастание оперативных усилий, рассчитанное, чтобы ломать сопротивление противника на всю глубину. Чем больше сопротивляется эта глубина, чем больше напряжение этого сопротивления, тем больше должно быть эшелонирование оперативной глубины наступления.

При построении современной глубокой операции необходим расчёт сил и средств не только в линейном измерении по фронту, но и в новом измерении в глубину. Эта проблема глубокого оперативного построения современного наступления ломает ещё одно положение – о так называемых стратегических резервах. До тех пор, пока стратегия решала свою задачу одним одновременным усилием, ей не нужны были резервы.

Клаузевиц говорит о бессмысленности идеи стратегического резерва и считает его излишним, бесполезным и даже вредным. Он требует, чтобы «все стратегические усилия были сжаты в одном действии и в одном моменте», и пишет:

«Мысль нарочно удержать готовые силы с тем, чтобы употребить их уже после общего решения, нельзя не признать очевидной нелепостью».

Шлиффен предвидел эту проблему. Он требовал сильной резервной армии за правым крылом германцев при наступлении на Париж. Однако мотивы его были иными. Он требовал оперативного резерва, чтобы иметь возможность удлинить свой правый фланг, если бы он при развитии наступления оказался недостаточным для охвата.

Этот резерв должен был в конечном итоге выйти в одну линию с наступающим фронтом. В современных условиях оперативные резервы нужны не для удлинения фланга, хотя и это имеет значение в начале войны. Фланг достиг своего предельного распространения по фронту, и резервы нужны сейчас для нарастания оперативных усилий, ломающих сопротивление противника на всю глубину. Сама проблема оперативных и стратегических резервов перерастает в современных условиях в проблему оперативных эшелонов, за которыми в глубине перспектив эволюции вооружённой борьбы вырисовываются уже силуэты таких же стратегических эшелонов.