Мама, конечно, была права. Менять la camorra barese9 на la camorra napoletana10 смысла не имело никакого, а в маленьких городках и нравы поспокойнее. Но… Молодая и бурлящая эмоциями душа просила большего. Хотелось яркого света, громких звуков и вулканической энергии большого города. И он направился в сторону Везувия.

На первой встрече двух маэстро три дня назад они понравились друг другу. Мокинелли расспросил молодого человека о музыкальных пристрастиях, рассказал о конкурсной программе и передал ему копии партитур трёх произведений, которые он отобрал для конкурса (из них только одно было знакомо молодому маэстро). Затем Мокинелли сообщил адрес театра Политеама, который безвозмездно предоставлял оркестру помещение для репетиций, и дату встречи. Роберто понимал, что изучить партитуры за оставшееся до репетиции время было практически невозможно, но такая героическая попытка всё же была им предпринята.

Итак, молодой человек решительно вошёл в репетиционный зал. Отсчитав про себя четыре шага, он мужественно посмотрел в сторону оркестрантов, думая, что все их взгляды нацелены на него. Увы! Его дерзкое вторжение осталось практически незамеченным – духовики резались в карты, струнники громко и оживленно обсуждали вчерашний матч Napoli и Roma, а представительницы прекрасной половины оркестра, отгородившись от остальных музыкантов поднятой крышкой рояля, кажется, что-то примеряли. Один лишь ударник, с большим аппетитом уплетавший завтрак, составные части которого удобно располагались на салфетках, постеленных на литаврах, заметил вошедших и, указав на них половинкой огурца (вторая половинка была только что помещена за щеку), громко пробухтел: «Метроном привёл ассистента».

Последовавшей за этим объявлением восьмитактовой паузы хватило на то, чтобы музыканты поспешили на свои места, а их дирижёр – синьор Мокинелли – мог начать свою несколько напыщенную речь.

– Друзья! – торжественно начал он красивым бархатным баритоном, – представляю вам этого молодого дирижёра, синьора Роберто Кармини. Он будет проходить у нас стажировку, помогая нам готовиться к конкурсу, а мы, что совершенно естественно, будем во всем помогать ему, не правда ли, синьор Дженти? – последнее относилось к первой скрипке – небольшого роста лысеющему мужчине, лет за сорок. – Я уверен, что вы легко найдете с синьором Кармини общий язык, ибо наш общий язык – это Музыка. Итак, с вашего позволения, сегодня репетицию проведёт мой коллега, маэстро Кармини! – после сказанных таким тоном слов сами собой напрашивались бурные аплодисменты. Однако оваций не последовало, и Мокинелли подвел молодого человека к дирижёрскому пульту в тишине.

– Погоняйте с ними увертюру, – вполголоса сказал Мокинелли молодому человеку и удалился, попрощавшись со всеми царственным жестом.

Роберто выдохнул – именно с этим произведением он успел познакомиться лучше всего. Взгляд Роберто скользил по лицам и фигурам музыкантов, а мозг производил несложный подсчёт. Двенадцать струнников (маловато), шесть деревянных духовых, семь медников (ничего себе!), литавры – всего двадцать шесть. И это называется симфонический оркестр?

Музыканты, не спеша готовясь играть, тоже поглядывали на молодого человека и негромко обсуждали его внешний вид. Вид этот был не слишком импозантным: молодой человек выглядел довольно высоким, отчасти потому, что держался очень прямо, и был скорее худым, чем стройным. Темно-русые слегка вьющиеся волосы обрамляли его бледное лицо, на котором выделялись большие темно-серые глаза. В глазах читалось смущение и любопытство.