– Такого конца не заслуживает.

– Плохо? – ласково спросил Миша.

– Нет, немка хорошая породистая лошадь. Но я краем уха заметил, что вы в итоге выводите меня на Нотхауса.

– В этом нет ничего плохого, – сказал Штрассе, – Данте тоже не только мучился от этого, но и До Этого побывал в аду, а там было интересн-но.

– Пушкин умер, и только царь смог заплатить за него символический долг: 144 000 тысячи, – сказал Германн.

– У вас только деньги на уме, которые вы проиграли Чаплицкому в девятку, несмотря на то, что сами приехали к нему в гости во Францию. Поэтому не надо, хотя бы нули лишние не ставьте, все рано не найдется тот Дядя Степа с мешком Норникеля за спиной, который вас купит, как биатлон. Получите, в лучшем случае новый рабочий костюм, в котором, между прочим:

– Моно хадит в гости. – К бабушке, на кладбище, чтобы убирать там опавшие листья.

– Не надо паники, – сказал Миша, – когда мы уедем ты займешь четырехэтажный особняк на Рублевке, ибо Электрик, вряд ли вернется. Возьмешь себе Мотю.

– После Края я буду уже слишком стар для этого дела?

– Сейчас в Мексике продают новые трехуровневые – купишь. Ты же не собираешься в полицейские, а только им там запрещено, не продают, если есть такое удостоверение: палис.

– Это понятно, и так-то затрахали всех, а тогда уж совсем нельзя будет заниматься никакой деятельностью, как только с ними вместе.

– На что? Тогда еще и денег, практически не существовало, обменивались или натурой в бане, пока не сгорела, или просто шишками, так как будто в долг дают.

– Так женишься – деньги будут. У Бальзака так все делали, между прочим, в Сценах Парижской Жизни:

– Всегда спрашивали, когда были еще маленькие:

– Зачем жениться?

– Чтоб деньги были, – был сакральный ответ. – Ну, и понятно сразу:

– Остальное приложится.

Вот почему, например, члены Политбюро никогда не женятся на артистах – если не считать Копейку?

– Им запрещено деньги иметь?

– Да, как Шолох, находятся на гос-обеспечении, иначе бы не вынес такой нагрузки бюджет. – Так бы каждый мог:

– Дай мне сегодня одну машину, завтра другую, послезавтра подумал, не хочу дом на Рублевке – взял по ошибке – смените, как всем на Рижское, там пробок меньше и песни поют на четвертом этаже в ванной, куда и птицы небесные:

– Не-до-ле-та-ют-т-т. – Хочу Роллс Ройс, хочу теперь Лексус, как любит Тётя, тоже буду писать свой роман:

– Брысь под поезд, да нет, не как Анна Каренина, а:

– Его же ж ре-мон-ти-ро-вать надо. – Ты хоть залазил туда когда-нибудь? – И тут же правый боковой ему.

– Таперь понял. – Вот жизнь какая будет без денег-то, только морду кому бы набить, а за что? Он же ж не Фишман, чтобы давать 100 атмосфер, и 75 не даст. Дрянь машина.

– Нет, ты не понял, – сказал Штрассе, – у тебя к тому времени уже будет трехуровневый.

– Не надо меня путать, где я на него деньги возьму, сначала надо на Рижское, а только потом удастся приобрести такой Фишко-Мэн. Мексиканские полицейские почему рвутся? Им – это точно – скидку там делают. Сделали бы, но кинули. Всем да, но не им. Здесь так не бывает, им бы здесь дали даже за счет бюджета. Хотя с другой стороны, может и нет, кто тогда будет мышей ловить? Некому. Все только и будут:

– Раз-вле-кать-ся-я.

Так и надо написать:

– Триста тысяч на книжку, как дают в Америке бывшим местным староверам, и трехуровневый за счет специальной статьи бюджета.

– Всем?

– Триста тысяч? Да, конечно, всем только по прописке, а этот, разумеется, не всем нужен, ибо некоторые Люди Добрые, и никого поэтому трахать не будут. Если только по умолчанию:

– Сами напросятся.

Машина чуть было не сломался уже, но вовремя вспомнил, что: