– Знает, но плохо.

И отнесли ее. Прямо в дом Распределителя:

– Всего, чтобы было нажито и так-то непосильным трудом:

– Всех предшествующих поколений, – имеется в виду, кто превращал всякую ерунду, типа мамонтов:

– В нефть, газ и другие бриллианты местного производства.

Как говорится:

– Подайте на мамонта, – буду всю жизнь кормить его, и редко, как Хемингуэй охоться, и только для того, чтобы потрепать себе нервы, измотанные, кстати:

– Не только алкоголем и красивыми блондинками, но:

– Беспрерывными войнами, которые народы не забывают вести между нами.

Мотя подняла руки к небу, и сказала полу восхищенно – полу с ужасом:

– У нас и остановился.

Но все подумали буквально так. Миша, например, сорвал с головы парик, изображавший его лысую голову, и встряхнув хиппованными волосами, пообещался, самому себе:

– Буду просить себе метр восемьдесят пять, – и обязательно в этом году чтобы.

Ибо, ибо. Не Н командует парадом уже, а НН, как и написано Пушкиным в Селе Горюхине. Так сказать:

– Два в Одном, – и именно одну его эманацию:

– Референт рукописей Симона Мага, – они только что увидели-поняли.

А вторая, не высоколобый густогривый Н, а…

А это еще только будет видно.

Медиум в полусне:

– Даю вам задание, и сразу ответ на него, чтобы вы смогли успешно сдать экзамен.

– Пожалуйста, не надо! – говорит кто-то. – Мы можем решить без подсказок.

– Хорошо бы если так, ну и тогда, значится, запишите:

– Перхушково – вот из ит?

– Дальше.

– Дальше по тексту.

Далее, Край, а пока что:

– Эта, где моя парик? – спросил больной.

– Их бин не понимайт, сэр? – сказала Мотя, оставшаяся, между прочим, ухаживать за больной Аннушкой:

– Без согласия мужа – археолога, за которого вышла замуж не так уж давно, но после его ответа на слова:

– Что вы ищите, таланты?

– Да.

– Тогда мы похожи, потому что я тоже, да, согласна.

– У вас уже есть хоть один талант?

– Да, только один и остался, – мрачно ответила Мотя.

Медиум:

В Край – НаКонце:

– Что ты здесь делаешь, кажется, ты должен был умереть?

– Понтий заменил мне ВМН на двадцать пять и пятнадцать по рогам. – Га-Ноцри – ВВ.

– Какой?

– Хочу работать, как сказал Папанов, прежде чем умереть.

– До этого он не работал?

Работал, но, видимо, показалось мало. То скульптором, то выращивал:

– Кулубнику, своими, – Мотя показала на свои, однако, не мозолистые лапы, – руками.

– И вот доигрался, – досказал за нее лежащий на новом раздвижном – для гостей – диване мэн, хотя Мотя думала, а теперь уже не понимала:

– Почему именно, – это должна быть толи Николь Кидман, толи принцесса Монако – если это не одно и тоже.

– Ты что хочешь делать? – спросил парень без парика, а значит, был – как сказал Шекспир, засмотревшейся на него королеве:

– Как все, ваше величество – лысый.

– И да, вы не смогли бы сменить компресс, а, чувствую, опять нагревается?

– На ноге?

– Почему на ноге?

– Я видела, что вы не могли сами идти после падения на масле, и добавлю:

– Хорошо, что еще не провели трамвайную линию, а то бы…

– А то бы тю-тю.

– Так это Тю-Тю еще никогда не поздно сделать, ибо – если вы еще не знаете – моя специализация:

– Соединять вместе времена отдаленные.

– В каком смысле? Вы хотите и меня сослать в туды-твою, в эти отдаленные места.

– Всему свое время, тем более вы уже там были, и вместе со своей незабвенной Тетей.

– Я стараюсь об этом не помнить.

– Не бойтесь, я ничего не скажу об этом э литл эпизоде вашей бурной жизни мужу.

– Моему?

– У вас два мужа?

– Да, – улыбнулась Мотя, чтобы ответить шуткой: – Второй – это Тетя.

– Тетя – это та миловидная княгиня, которая уже дописывает трилогию: Брысь под Лексус – три?

– Прошу прощения, но вы ошиблись: