– Может, завтра?

И поняв, что та и не собирается перешагивать через высокий нравственный порог Бунина «Только целовать!» и не хочет развивать сюжетную линию у себя дома, куда и «мама может в любой момент зайти и всё увидеть», он умозаключил, что Кассандра его не хочет.

Вместо того чтобы послушать того же карла Маркса и в корне изменить её отношение к нему. Вместе с изменением места, в котором это отношение Кассандра смогла бы вместе с ним и изменить. Под его чутким руководством. Например, – в машине, о которой он пока только… даже и не мечтал! Которую, эту волшебную для Кассандры мечту, могло ему дать тогда лишь только море. «Я готова сделать парню всё что угодно, если он подарит мне машину!» – не раз заявляла она, пока он её провожал. Чтобы на задворках его сознания отложилась личинка понимания того факта, что пока у него нет хотя бы своей машины, его шансы овладеть ею ничтожны! Отталкивая его от себя в открытое море – со скалы своей завышенной самооценки. Чтобы он с головой окунулся в её мечты и научился уже ходить по воде. Её иллюзий. Ведь суда не плавают, а ходят. Возвращаясь из этих походов нагруженные рюкзаками с золотом и прочей снедью. А Ганеша ещё в юности любил ходить в походы. И один раз даже с одним подростком отстал от группы, когда они убежали с удочками далеко на реку. А когда вернулись на бивак, то, к своему удивлению, никого там уже не обнаружили. Ведь они по совместному договору между одноклассниками пошли тогда в поход без классного руководителя, потому что в тот злополучный период все учителя, как назло, были чем-то так заняты, что никому из них до своих воспитанников не было никакого дела. Сказав родителям, что они опять идут с физручкой. И так как еды на поляне им, естественно, не оставили, Ганеше пришло в голову приготовить в котелке чай из цветущих головок одуванчиков. И его голодный товарищ по несчастью долго приставал к нему с вопросом: где ты раздобыл сахар? И так и не смог поверить в то, что это был не сахар, а пыльца. Так сильно тот был проштампован социальной реальностью. И теперь он рассматривал в подзорную трубу её взгляда море, как очередной поход: на рыбалку. Тем более что своей жилплощади у него не было. А потому Кассандра особо и не распыляла по отношению к Ганеше пыльцы своей активности. Ведь она, согласно тому же карлу Марксу, наливается мёдом лишь «при удовлетворении зомби своих потребностей». В данном случае – потребностей социального роста. Что ему оставалось? Кривотолки, которые он и пытался для себя хоть как-то истолковать – в толчёнку заблуждений и накормить хотя бы ею свою больную до мяса плоть.

– Прокол, вот прикол! – только и подумал вслух Банан, собрав все её пред’посылки его в море в единый букет вышеозначенного вывода. И надкусив горький лепесток черной розы разочарования, сплюнул его в траву.

Ритуально лизнувшись на прощанье, они расстались.

Спешно проходя мимо «родового гнезда» Пенфея, Банан обнаружил, что окна его деревянного одноэтажного дома завалила опухоль тьмы. Вылез из холодной сауны реальности, обернулся в сырую простыню одиночества и вошел в парилку своих новоиспеченных воспоминаний:

Мечты у Кассандры были простые и праздничные, как новогодние подарки!

«Тьфу ты, черт, вот привязалась-то, – подумал Банан. – Крутится в голове, как белка в колесе»

Но вдруг ему стало щемяще грустно. Настроения он менял, как перчатки. И кто-то внутри него опять заиграл на саксе своё «Ступай тише».

Он действительно менял настроения, как другие меняют перчатки. Надевая на себя ту или иную эмоцию и наблюдая, как она влияет на весь организм в целом. Какие в нём появляются горчинки и кислинки, или – то ошарашивающая, то чарующая сладость. Постепенно поняв, что в каждом настроении есть своя индивидуальная изюминка, и с удовольствием её смакуя. Наслаждаясь теми алкалоидами, возникновение которых она в нём провоцировала.