Ефимко смотрел на меня с нескрываемым удивлением. Затем накрошил багульник и уговорил меня сделать лекарство самому.

– Чтоб наглядно было, ― пояснил он, ― а то Обрад чего-нибудь перепутает.

Я пожал плечами. Надо так надо. Вечером мы сидели вдвоем за ужином и беседовали.

– А мы о таком и не представляли! ― в который раз восклицал Ефимко. ― А что ты ещё знаешь?

– Можно сосновые почки, мать-и-мачеху, чабрец. Да много всего. Ромашку обычную залить кипятком и дышать над ней. И то поможет.

– Ты мне подробно всё расскажи. Я запомню. Вот не зря мы тебя с Обрадом нашли!

– А я вот зря эту чертову карту подобрал, ― вздохнул я, ― как мне отсюда выбраться?

– Ты внимательно смотрел?

Я вытащил пластиковый прямоугольник и протянул Ефимке.

– Сам взгляни. Пустой он. Нет ничего.

Тот повертел в руках карту и поднес её ближе к масленке, в которой горел небольшой фитилек. Пламя сильно коптило и Ефимко нечаянно задел карточкой черный дым. Поверхность пластика почернела и на ней проступили контуры рисунка.

– Ого! Смотри, Санко! Что-то есть!

Короткое здешнее лето наступало стремительно. Как будто планета резко сместила ось вращения и накренилась в сторону солнца. По крайней мере, так мне показалось. Правда, примерно с неделю, мы с Ефимкой просидели на крыше. Там и выход специальный имелся – на чердаке была устроена специальная лестница, ведущая прямо к маленькой дверце. Через неё мы и попадали наверх. Мы сидели, грелись на солнышке и наблюдали за окрестностями. Иногда перекрикивались с соседями – Обрад и Дажка тоже проводили эти дни на крыше своего дома.

Под яростным напором солнца снег стремительно таял. Куда бы я не посмотрел – всюду была вода. Изредка я наблюдал лодку. Это мужики с другого конца деревни внимательно осматривали окрестности – не унесло ли кого? Ефимко объяснил, что такое случалось. Как-то раз он сам, будучи молодым и неопытным решил поплавать на старой двери. Взял шест, уселся сверху и его тут же унесла быстрина.

– Хорошо, прибило к изгороди, – пояснял Ефимко, – иначе бы поминай как звали. Я сидел на верхней жердине и ждал. С неё меня мужики и сняли. С тех пор я оставил эту затею.

Наши тулупы висели на чердаке под самой крышей, а мы облачились в более лёгкие фуфайки. И даже в них было тепло. Но это гораздо приятнее, чем всё время мёрзнуть. Я с нетерпением ждал, когда спадет вода. Мне хотелось покинуть Багульник. Я вспомнил тот вечер, когда мелкая оплошность помогла открыть карту.

Я аккуратно оттер излишнюю копоть и принялся рассматривать рисунок. Определенно, это была карта. Понятно, что в самом внизу какой-то населенный пункт, а вверх пошла дорога. Сначала я ничего не понял, но выручил Ефимко. Он сразу узнал гнилую топь, что располагалась западнее деревни.

– Если так, – рассуждал он, – то вот наш Багульник. А это стогн2 в соседнее местечко, в Бродни. Наверное, тебе надо туда.

Я засобирался было, но мой спаситель принялся меня отговаривать.

– Сейчас зима, снега много. Всё заметено. Стогн засыпан так, что даже не понятно, где он. Давай дождемся лета. Снег уйдет, тогда и доберешься. Хотя мне жаль с тобой расставаться. На светлой топи ягоды пойдут – вдвоем больше бы насобирали.

Я пожалел доброго и простодушного мужика, и решил повременить с походом. Тем более, по такому снегу одному до соседнего поселения не добраться. И ещё я пообещал себе, что отправлюсь в путь только после того, как помогу Ефимке с ягодами.

Интересная была здесь природа. Видимо, вслед за долгой зимой за одно короткое лето успевало вырасти всё, что необходимо людям. Ягоды, грибы, какие-то клубни в огороде – в общем, то, что понадобится в будущем. Отсидев чуть больше недели на крыше, мы выбрались на землю. На удивление она быстро просыхала, хотя поначалу ходили по уложенным прямо в грязь доскам. Потом мы привели в порядок огород и, наконец, отправились на светлую топь. Меня поразили кочки, сплошь усеянные красными ягодами.