Впрочем, во всем зале безбородыми были лишь двое – я и странно одетый мужчина, проведший некий ритуал в начале заседания. Потом он что-то сказал, и Ханно показал мне, что нужно подойти к нему и встать на колени. Жрец – а это мог быть лишь он – возложил мне на голову руку и что-то возгласил, после чего достал из ящика голубя и принес его в жертву на той самой пепельнице – я догадался, что это был алтарь[16], – затем помазал мое лицо его кровью, а после, обложив углями тушку несчастной птицы, поджег ее.

«Да, – промелькнула у меня мысль, – я, православный христианин, принимаю участие в каком-то языческом ритуале». Но что делать? С волками жить – по-волчьи выть. Тем более что Спаситель еще даже не родился, а становиться ветхозаветным иудеем мне вовсе не хотелось, тем более что евреем я не был от слова вообще. Но про себя решил, что ни за что не перейду в языческую веру.

Затем подбежал служка, очистил и унес алтарь, а жрец с достоинством удалился. Вместо него на сцену вышли Ханно и двое одетых в мантии, в полукруглых шапочках с навершиями. Я догадался, что это были шофеты – верховные правители города. Мне опять жестом было велено стать на колени, на мою голову руку возложил на сей раз Ханно, после чего шофеты торжественно оповестили – я это даже понял, – что перед старейшинами находится Никола, сын Ханно из рода Бодон.

«Да, – подумал я. – Еще позавчера я радовался, что не из бодунов, а сегодня – пожалуйста. Но что поделаешь, такова их селяви, как говорят французы…» Впрочем, французы на сей момент не существуют в природе, и галлы, там обитающие, французского и близко не знают.

Я произнес заученную благодарственную речь и поклонился залу. Последовал поход в канцелярию, где у меня забрали старую пластину и выдали новую, и на этом мой визит закончился.

Тот вечер ознаменовался банкетом в доме Бодонов. Присутствовали оба шофета, а также дюжины три старейшин. Единственными женщинами были Аштарот и Мариам, ну и, конечно, служанки, разносившие еду; в их числе была и Танит.

Началось с торжественных речей, которые я уже немного понимал. Потом последовали многочисленные смены блюд и напитков, так что в конце пьяны были практически все. Тостов, впрочем, не было – их изобретут лишь в начале восемнадцатого века в Англии (если, конечно, тогда будет Англия); не было и игр с выпивкой, как в Риме эпохи империи. Так что я пил понемногу, несмотря на то что вина и правда были хорошими, и в конце застолья даже хотел помочь слугам донести иных гостей до их карет. Увидев это, Ханно, несмотря на подпитие, строго мне сказал, что члену высокого рода подобная работа не приличествует.

Следующий день я всецело посвятил планированию. Было ясно, что я не смогу производить ни патроны, ни более или менее современное оружие. Бензин для грузовика, учитывая наличие нефти, конечно, можно было получить: мне довелось видеть «чеченские самовары» – приспособления для перегонки нефти в низкокачественное горючее. Но я плохо представлял себе их устройство и потому вынужден был отказаться от идеи создать первый в мире НПЗ. Да и, как говорится, слона нужно есть по кусочкам, а не пытаться запихать его в рот разом. Поэтому я решил для начала сконцентрироваться на трех вещах.

Во-первых, придумать более совершенные седла, а также стремена. Полагаю, что для местной кавалерии это было бы более чем кстати.

Во-вторых, «изобрести» арбалет. Не самая сложная конструкция, но она без труда пробьет римский доспех. Конечно, английский лук лонгбоу, с помощью которого англичане победили французских рыцарей при Азенкуре, был бы еще лучше, но я в этом деле профан – не знаю ни как его делать, ни как целиться. А арбалет можно будет потом масштабировать в качестве своего рода баллист; конечно, баллисты уже существовали, но можно их сделать намного более точными.