– Будьте милостивы, Боги, я не успел завершить очищение. Будьте милостивы.

– Они не слышат.

Все головы повернулись ко мне, но звонче моего голоса – сухого как песок – прозвучали шаги у порога. Я слышала их вот так лишь однажды, но запомнила навсегда.

– Ты сгоришь в пламени собственного греха, женщина! – Терек стал захлёбываться слюной. – Искушение в одном твоём облике, порочная, порочная… Помилуйте…

Гранд Айвор заполнил собой весь дверной проём и вошёл. Под его тяжёлым сапогом в пыль раздробилось валявшееся на полу бутылочное горлышко, но судья и не заметил. Все застыли; стихли всхлипы и горькие причитания, и только Терек продолжал бормотать, иногда срываясь на крик.

– Тьма опустилась на мир, Боги отвернулись от разврата, которому мы добровольно вверяем наши тела и души. Ты будешь гореть женщина… Солнце откликнется, и вернётся, и засияет над лучшим миром!

Брови – одна широкая, другая перерубленная чёрным шрамом, – сошлись на переносице. Поморщившись, словно от писклявого жужжания комара, гранд Айвор сделал шаг к Тереку.

– Чудовище! – заорал служитель, брызги его слюны разлетелись и попали на чёрный ворот мундира. – Порождение неестественной греховной связи – ты тоже будешь гореть!

– Я уже горел.

Терек выпучил глаза и подавился проклятиями, когда пальцы чудовища обхватили ошейник у него на затылке. Сталь вдавилась в горло. Язык Терека вывалился, но задохнуться он не успел – шея сломалась раньше. Наконец-то верный служитель Богов смог преклонить колени – на мгновение, – а после бесформенной кучей сгрудился на полу.

– Унесите. – Гранд Айвор вытер руку о штаны.

Взглядом своих чёрных как колодцы глаз он обвёл всех девушек в зале и остановил внимание на той, которая не отвернулась. На мне.

В несколько широких шагов гроза Нуррингора преодолел расстояние до лестницы и остановился напротив. Я так и осталась стоять на три ступеньки выше, и наши лица были почти на одном уровне.

– Почти всех задержали, – зачем-то отчитался он. – Здесь, в других городах…

Казалось, он напитывается моим взглядом. А мне было не сложно смотреть.

– Я не знала, что в храмах столько служителей. – Снова этот незнакомый голос, похожий на застрявший в ржавых колёсиках механизма песок.

– Много служителей, гораздо больше их последователей. Если этой ночью Боги вспомнили и обратили к нам свой священный взор, они неплохо развлеклись от деяний, свершавшихся во их славу.

Я мотнула головой.

– Нет, они не смотрели.

Вернулись псы, носившие трупы. Не оборачиваясь к ним, гранд Айвор спросил:

– Сколько тут ещё?

– Двое, – проговорила я почти так же ровно, как он. Не смотря на безвольно повисшую руку Лиисы, не возвращаясь мысленно в самую большую спальню на втором этаже.

– Трое, – поправил один из псов. Во внутреннем дворе ещё один с проломленным черепом.

Сантро.

– Их я вам не отдам. – Я поднялась на ступеньку и посмотрела на него сверху вниз.

– Вы знаете законы, Каролина.

Значит, он помнил моё имя. А я помнила бледное тело Теи в подвале тюрьмы и навязчивые образы, которые только недавно перестали терзать моё воображение.

– Сегодня вы собрали достаточно свежих тел, чтобы накормить межей, гранд Айвор. Этих я вам не отдам.

Кроме слов у меня не было, чем противостоять ему. Тогда я буду говорить – твердить своё, повторять, пока не закончится эта бесконечная самая короткая в году ночь.

– Мэрг хотела, чтобы её похоронили на самом высоком холме за городом. – Между фразами ещё нужно дышать, чтобы не потерять сознание. Вот сейчас, вдох. – Чтобы, когда солнце вернётся, она первой узнала об этом. И чтобы над ней выросли маки.

Выдох