Вопли ужаса прорезали воздух. Один совсем рядом – Дэзи, – я схватила её за руку. Толпа, как один целостный, поражённый внезапной хворью организм, пришла в движение. Скрип-скрип… всё медленнее раскачивался повешенный. Совсем как кукла. Не моргая, я смотрела в распухшее лицо моего бывшего работодателя герцога Лосано. На его лбу, криво написанное кровью, алело слово «убийца».

Крики окрасились разными оттенками: к испуганным добавились мольбы о помощи и обрывистые предсмертные стоны. Дэзи потянула меня прочь от помоста.

Перед глазами замелькали пятна. Сверкающие огни разрослись чудовищами, которые скакали от здания к зданию, и огромными зубастыми челюстями пожирали крыши. Что случилось с людьми? Вот один тянется к своей маске, достаёт из неё спицу – золотой солнечный луч – и втыкает её в горло стоящего рядом. Вот другой бросает камень в витрину чайной лавки и по осколкам лезет внутрь.

Минуты растянулись в вечность. Сквозь визжащий, толкающийся клубок мы с Дэзи пробирались к боковой улице. Снова я выглядывала и не находила знакомых; сбивчиво и путая слова, я молилась всем забывшим нас Богам, чтобы девушки ждали дома в безопасности.

Несколько раз чьи-то руки тянулись и хватали наши платья, но нам удавалось отбиться.

У фонарного столба трое мужчин догнали четвёртого. Крошечная часть моего сознания, ещё способная анализировать, отметила на троих кожаные перчатки с рисунком солнца на тыльной стороне. Такие же я сжимала во время танца, в такую через меня передали записку.

Трое распластали четвёртого на земле. Один из них взгромоздился сверху и выводил на лбу уже бездыханной жертвы слово «вор».

– Во славу Богов! – заорал он, вознося к небу руки в окровавленных перчатках. – Очистим от скверны мир, и новый день озарит его солнечным светом!

– Мне страшно, – бормотала Дэзи. – Мне страшно, мне страшно…

Но она проталкивалась вперёд, не останавливаясь и не спотыкаясь.

Ещё один «вор» с треском рухнул перед нами на мостовую. Из распахнутого окна его дома доносились женские крики – это служители Богов во славу их насиловали вдову.

Бордель госпожи Альво стоял невредимым. Оттуда не доносилось ни звука, сквозь щели зашторенных окон лился мягкий свет. Дэзи метнулась к входной двери.

– Стой. – Я отодвинула её и вошла первой.

Мир рассыпался на осколки. Мелкие словно пыль, они жалили глаза и забивались в лёгкие, не давая дышать. Забивались, верно, и в уши, ведь не бывает такой тишины. Среди перевёрнутых столов и разбитых стульев, на покрытом липкими черепками полу, в странных позах застыли люди. Некоторые постоянные клиенты решили провести ночь здесь. «Развратник», «развратник», «изменник»… Лорд Стаг и сегодня вернулся, надо же…

Под грудой искромсанных в клочья наших платьев и подпаленных париков я не сразу заметила её. Пусть будет жива, пожалуйста, пожалуйста… пусть её рука взаправду шевельнулась, а не померещилось мне. Споткнувшись о что-то, я ползла.

Ткани ощущались тяжелее камней. Вместе с Дэзи мы безмолвно разгребали эту могильную насыпь из кружев и шёлка, пока не показались голова, плечи и руки Лиисы. Её веки дрожали, грудь конвульсивно вздымалась, сопровождая каждый слабый вздох бульканьем.

Не глядя я схватила какую-то тряпку и зажала рану в её животе.

– Прижми крепче. – Я поймала руку Дэзи. – Когда кровью пропитается, чистый возьмёшь.

Дэзи плакала. Между её всхлипами, вдруг послышалось сдавленное мычание – я завертелась по сторонам и в неосвещённом углу увидела связанную фигуру.

– Гвин?

Он закивал. Мне пришлось переступить через чей-то труп, чтобы добраться до него. На голову Гвина водрузили пышный кудрявый парик, худое тело засунули в платье. Его заткнутый кляпом рот был измазан помадой.