– Конечно же, – подтвердил Симон, – только…

– Что «только», малыш?

– Мэтр Ришар боится выпускать нашу тетю из дома, даже на рынок он ходит сам, а ее запирает на ключ.

– Вот так-так! Что же тому причиной? Вероятно, так происходит после ссоры?

– Нет, сеньор, просто он опасается, что она может не вернуться домой. Люди говорят, будто король и его слуги тайком бродят по городу и отыскивают хорошеньких женщин, которых увозят во дворец себе на потеху или даже самому королю. Ну а поскольку наша тетя очень хороша собой…

– Вот, значит, как, – протянул Тристан, загадочно усмехнувшись, и снова на какое-то время замолчал, постукивая плеткой, которую держал в руке, по холке коня. – Так ты говоришь, Симон, – вновь обратился он к мальчику, – вашему младшему кузену только что исполнился год?

– Нет, сеньор, это будет только в октябре, в самый канун дня святого Луки.

– Ага, вот оно что, – проронил всадник и прибавил тихо, так, чтобы дети не услышали: – Не думаю, чтобы ей в ближайшее время вздумалось вновь забеременеть, но ничто не помешает ей пойти на это, если в роли мужа выступит…

Дети, недоумевая, смотрели на незнакомца, не понимая и даже не представляя себе, что может воспоследовать из этой неожиданной встречи для истории Франции. Знал об этом лишь один всецело преданный царствующему дому Валуа человек – правая рука короля, его верный слуга и камергер Тристан Отшельник.

Король считал себя умным. Тристан был умнее.

Дети ждали. Они уже порядком устали от долгого пути. Быть может, всадник, с которым они так по-дружески поговорили, предложит им поехать с ним вместе? Ведь, судя по всему, он направляется в ту же сторону. Не услышав такой просьбы, но прочитав об этом по лицам детей, к их радости, он вдруг заявил:

– А что, не прихватить ли мне и вас с собой, ведь я тоже еду в Париж! Думаю, вы не откажетесь от такого предложения.

Николь от радости захлопала в ладоши. Тристан протянул руки, легко поднял ее и усадил впереди себя, потом помог Симону, и тот устроился на крупе коня, ухватившись руками за высокую заднюю луку. Тристан, не переставая улыбаться каким-то своим мыслям, тронул коня. Николь, вцепившись в конскую гриву, неожиданно проговорила, оборачиваясь:

– Теперь с вами нам не страшны волки.

– Волки? Что же, случалось, они нападали на вас?

– Вечерами, а особенно по ночам, мы слышали их жуткий вой, а потому избегали леса и открытых мест, где негде укрыться.

Брат прибавил из-за спины всадника:

– Однажды они неожиданно появились из лесу и бросились на нас. Мы едва успели добежать до дерева и вскарабкаться по ветвям. Всю ночь волки простояли под этим деревом, а под утро ушли. Хорошо еще, ни один из нас не упал.

– Вам бы знать волчий язык – они ушли бы еще раньше.

– Волчий язык? – удивился мальчик. – То есть их вой?.. – И вопрос, после паузы: – Вам, получается, это известно?

Не оборачиваясь, Тристан ответил:

– Меня обучил этому охотник, и однажды это мне пригодилось. Случилось так, что я повстречался с волками: присел на полянке, глядь – они, целых пятеро. Подошли футов на сто, стоят смотрят. Я испугался поначалу, но тут вспомнил, как охотник учил меня выть на разные тона. И я завыл, пока они еще не напали. Вой этот означал на их языке: «я свой». Волки стали медленно подходить ко мне. Я продолжаю выть, подзывая их таким образом, и они подходят все ближе. Подошли, уселись и сидят. Как же уйти от них? Я встал на четвереньки, изображая собою нечто вроде животного на четырех лапах, и попробовал отойти от них. Переглядываясь, они потянулись за мной. Тогда я подумал, что надо поменять тон голоса, который может означать близкую добычу, угрозу, потерю подруги, вожака и что-то еще. И я завыл по-иному, изображая близкую опасность, что на языке волков означает: «Во мне полно яда, вы все умрете, если вздумаете вонзить в меня свои зубы». И что же вы думаете, друзья мои? Волки неторопливо, озираясь, стали уходить.