Шоно с китайцем едва успели его разглядеть. Школьник сунул голову в ларёк сквозь деревянные шторы – и тут одна из верёвочек соскользнула и бусы скользнули по щеке. Вспыхнула белая молния, и запахло горячим асфальтом.

Китаец уже замахивался битой, но Шоно оказался проворней – он швырнул нож с лезвием, оплетённым монгольскими письменами, как ниндзя из японского боевика швыряет сюрикен. Нож вошёл прямо в шею. Школьник схватился обеими руками за рукоять, отступил на шаг и рухнул в снег.

Его плоть таяла грязно-белым дымом, обнажая серые кости скелета. Запах горячего асфальта сделался невыносим.

– Ещё один могуй, – заметил Шоно, втаскивая останки в ларёк.

– Половина – ваша, – отозвался китаец.

– Половина чего?

– Всего, что получится добыть.

Шоно прикрыл дверь и усмехнулся:

– Вы что, думаете, они успокоятся? Видите, они уже к вам в ларёк лезут.

– Раньше людей было меньше, – заметил китаец, – а могуев ещё не запирали. Они жили в лесах, степях, реках, на проклятых горах. Но человечество уцелело.

– Интересно, – произнёс Шоно, – он уже успел понять, что перестал быть человеком?

– Некоторые из могуев, – ответил китаец, – не смогут понять этого никогда.

Фасад школы – куб из белого силикатного кирпича с прямоугольными арками. Во дворе пусто, из спортзала слышались крики.

Шоно дожидался возле ворот. Казалось, что тяжёлые полуботинки вросли в снег и его не сдвинет даже удар кувалдой.

В воздухе ощущалась вонь. Запах был пока ещё слабый, к такому привыкаешь и перестаёшь замечать за несколько минут. Но если ты только что из чистого Копища, то замечаешь и едкий запах, и зыбкую сизую дымку.

К нему приближались трое. На фоне покрытого снегом двора они казались неразличимыми тёмными силуэтами. Когда они подошли ближе, оказалось, что они в лучшем случае ему по плечо.

Это были местные ученики. И, судя по мрачным лицам, едва ли у них были большие успехи в учёбе.

Тот, что шёл впереди всех, миновал ворота, подошёл к Шоно и уставился прямо на него.

– И чего ты высматриваешь, узкоглазый?

Здесь, в Пограничье, азиатские лица были редкостью.

Шоно не стал тратить время на ответ. Он схватил наглеца за капюшон и швырнул в сугроб. Потом прыгнул сквозь снежные брызги, схватил ещё одного и бросил вслед за первым. Третий попытался убежать, но Шоно прыгнул на него, и они покатились по хрустящему белому снегу.

Через двор к ним бежал взрослый мужчина в шапке из фальшивой лисы.

– Что здесь происходит?

Шоно откатился в сторону и посмотрел на учителя снизу вверх. Тот казался перевёрнутым вверх ногами.

– Они напали на меня, – прохрипел Шоно, – начали бить. Все трое, толпой. Они хулиганы, закоренелые. Посмотрите! – Шоно раскинул руки. – У меня нет никакого оружия.

Учитель отступил на шаг. Шоно начал подниматься, с трудом сгибая ноги.

Троица горе-налётчиков тоже выбирались из сугробов.

– Расходитесь, – наконец произнёс учитель.

Он зашагал в сторону школы, поминутно оглядываясь. Троица уныло потянулась прочь от ворот.

Шоно прислонился к чёрному столбу и стал вытряхивать снег из-за отворота. Там его и обнаружила Марина – она шла с уроков, окружённая стайкой одноклассниц.

– Он, кажется, меня ждёт, – произнесла Туровская-младшая.

– Ого! – послышалось из толпы.

– Мы вместе работаем, – пояснил Шоно.

– Интересно, что это за работа такая? – спросила одноклассница с тощим личиком и серыми глазами навыкате.

– Вас на неё не возьмут. Вы даже «Волчий дождь» не смотрели.

После небольшой заминки Марина всё-таки пошла с ним. Вслед им слышались перешёптывания.

– Завтра про это будет говорить вся школа, – заметила Марина.

– А послезавтра перестанет.