– Пока нет, не знаю. – Неуверенно пожала она плечами, поправляя потрепанное платье и задумчиво закусив губу.

В ней просматривалась мягкость и сила одновременно. Она светилась в лучах утреннего солнца. Ее длинные темно-русые волосы струились по плечам мягким шелковым водопадом. Я любил зарываться в них перед сном. Они всегда пахли свежими цветами и действовали на меня успокаивающе.

Больше всего я любил ее безумно глубокие темно-зеленые глаза, которые сверкали сейчас, словно два драгоценных камня. Они сияли нежностью и мудростью так, будто хранили множество таинственных историй. Однажды, я сказал маме, что хочу иметь в своей коллекции камни с таким оттенком. Она посмеялась и ответила, что у меня ее глаза, а значит, они уже в моей коллекции.

– Есть один вариант. – Голос мамы вывел меня из размышлений. – Сейчас, подождите здесь.

Она выскользнула из моей комнаты и через некоторое время вернулась. В легком, молочно-белом сарафане с нарисованными на подоле нежно фиолетовыми цветами.

– Мама, ты очень красивая! – Восхищенно прошептал я.

– Спасибо, малыш! Роми, ты что скажешь? Роми?… – Она легким движением руки прибрала волосы за ухо, раскрывая свое прекрасное, слегка взволнованное лицо.

Папа сделал вид, что потерял дар речи и не может говорить, просто открывает и закрывает рот. Я не сразу понял, что он шутит, и успел испугаться, но, когда увидел, что мама расслабилась и засмеялась, тоже закатился звонким смехом.

– Что-нибудь можешь добавить? – Спросила она, продолжая смеяться и прикрывая рот ладонью. Ее щеки слегка порозовели, а в уголках глаз появились легкие морщинки, придавая ее лицу теплое, дружелюбное выражение.

– Апп.. ооп… аппп.. опппп. – Папа продолжил дурачиться, беспомощно разводя руки в стороны.

– Да ну тебя!

Мама шутливо кинула в него попавшейся под руку тряпкой.

– Ух ты! – Папа наконец «обрел дар речи» и зачарованно любовался мамой. – Дорогая, я забыл про него, когда ты надевала его в последний раз?

– Если честно, я даже не помню, носила ли я его. Его сшила твоя мама на мой день рождения. А цветы рисовала бабушка. Элан был тогда совсем крохой, но даже он постарался. Смотри, это отпечаток его руки!

Мама повернулась боком и показала рисунок маленькой ладошки у самого подола, откуда начинались цветы.

– Мне так оно понравилось, что я решила спрятать его подальше, чтобы не испортить. – Смущенно сказала она, пару раз покрутившись вокруг себя. При каждом повороте подол платья приподнимался, и казалось, что цветы парят в воздухе.

– Оно потрясающее и очень тебе идет! – Восторженно проговорил папа, подкрался к маме при ее очередном повороте, подхватил на руки и приподнял над полом.

– Решено, пойду в нем. – С трепетом ответила мама, высвобождаясь из папиных объятий, и в первые за эти два дня сама поцеловала его в щеку. – Осталось только найти шляпку, сегодня знойное солнце. И поторопимся, монахи будут использовать свой артефакт для благословения. Потрясающее зрелище!

Папа надел светло-коричневые хлопковые брюки, легкую белую футболку и кожаные сандалии. Меня одели, также. Артефакт-амулет я повесил на шею, папа утром проделал в нем отверстие и вставил веревочку. Когда он коснулся моей кожи, снова немного кольнуло, но я уже привык к этим ощущениям и не обратил на них внимание.

В воздухе полупустой улицы витало предпраздничное волнение, которое дополнял детский смех, доносившийся со всех сторон. Празднование проходило на другом конце городка, поближе к лесу и реке. Мы направились туда и вскоре оказались на широкой священной поляне. Ее окружали величественные каменные плиты, вдвое превышающие рост взрослого мужчины.