Артикум 6.

«…Об обеих Кабардах, то есть Большой и Малой, и Кабардинском народе, с обеих сторон соглашеносъ, что быть тем Кабардам вольным, и не быть под владением ни одного ни другого Империя, но токмо за барьеру между обеими Империями служить имеют; и что и от другой стороны блистательной Порты Туркам и Татарам во оныя не вступаться, и оных не обезпокоивать такожде и от Всероссийской Империи оныя в покое оставлены будут. Но что однакоже по древнему обыкновению браны будут во Всероссийскую Империю от тех Кабардинцев, для спокойнаго их пребывания аманаты; и Оттоманской Порте, також позволяется для такой же причины, брать от них таких же аманатов; а ежели помянутые Кабардинцы причину жалобы подадут одной или другой Державе, каждой позволяется наказать».

Подписанный между Османской и Российской империями договор делал Кабарду независимой, и теперь она должна была служить «барьером между обеими державами».

В этой победе Кабарда оказала незаменимую и косвенную военную помощь и своему стратегическому союзнику – царской России. Так, победой в Канжальской битве осенью 1708 г. Кабарда фактически выручила Россию в Северной войне. Весной 1708 г. шведская армия во главе с королём Карлом XII вступила на территорию нынешней Белоруссии и развернула наступление. Султаном Османской империи была обещана помощь Карлу XII. Шведский король рассчитывал на полную поддержку крымских войск, но разгром хана Каплан-Гирея оставил первого без необходимой поддержки, что сказалось на победе Петра I над шведами в бою под Полтавой…

…Именно этот период я выбрал для переговоров со своими предками. Разговор предстоял сложный. Но 1708 год далёк от 1763. Надеюсь, что мои увещевания помогут предотвратить беду.

Три часа ночи. Заурчавший от голода желудок прервал мои мысли. Я поел, умылся, усердно помолился, поставил будильник на семь утра и лёг. Мысли долго не давали заснуть. Я всё перебирал информацию, перебирал и думал.

Только начал засыпать, как зазвенел будильник.

– Есть ещё один час, может, это злая шутка или плод моего воображения…

Приняв холодный душ, я заварил чай, но расхотел. Бывало, я нервничал перед экзаменами, но сейчас меня просто трясло. Если бы кто-то взял меня сейчас за плечи, его бы здорово потрусило. В номере был только сублимированный кофе, но и такому я был рад. Заварил покрепче, хотя предупреждают, что через 20 минут ложный «бодрящий» эффект растворимого кофе улетучится, и на человека навалится неодолимая дремота. Но не сон меня беспокоил… Недосып в моей ситуации не самый неприятный казус.

А не наврежу ли я? Смею ли я – не историк – вмешиваться? А подберу ли я нужные, убедительные слова?

Я собрал свой нехитрый скарб в чёрный рюкзак.

Когда торопишься, кажется, что время неподвижно, или наоборот. Сейчас оно стремительно уносилось.

Зашёл в ванную ещё раз ополоснуть лицо холодной водой. Когда вышел, чуть было не подпрыгнул от неожиданности. Посреди комнаты стоял Костя.

Выглядел он как банковский служащий: в сером костюмчике и при галстуке, будто собрался в офис.

– Мог бы постучаться! Я хоть морально подготовился бы, – недовольно буркнул я вместо приветствия.

Он открыл дверь, вышел, закрыв за собой дверь, потом постучался, сам же себе открыл дверь и вошёл обратно.

– С добрым утром! Так устроит? – съехидничал он. – Готов? Успел передумать?

– Ты наверняка уже считал все мои мысли, да? – спросил я.

– Я был занят другими делами. Меня с тобой не было… Так что надумал? Отменяешь свою просьбу? Доведёшь идею до конца?

– Боюсь. Я сильно боюсь. Трушу сильнее новобранца, которому предстоит приподняться из окопа и идти наперерез с гранатой к танку, зная, что эти шаги и будут последними, но уверен, что погибает во имя жизни на земле, защищая Родину. И я обязан защитить живущих. Я должен.