— Сам ты… — пытаясь подобрать обидное сравнение, почти тут же сдалась, выпалив абсолютно банальное: — Потеряшка.

Выходить из тачки и открывать мне дверь Саша не торопился. Откинувшись на спинку сидения, буравил меня усталым взглядом и постукивал пальцами по обшивке руля в такт играющей в салоне мелодии. Его учтивость, покорившая меня в начале этого вечера, будто куда-то испарилась. Наглый, хамоватый, — он смотрел с вызовом и нескрываемым намёком на пошлость.

Но мой инстинкт самосохранения и благоразумие тоже словно кто-то выключил щелчком пальцев. Воображение подкинуло картинки, где Саша волнуется, ищет, а заметив в компании с другим, ревниво выслеживает и контролирует. Огибая машину, чуть не споткнулась, но быстро взяв себя в руки, вздёрнула подбородок и, открыв дверь, плюхнулась на сидение.

— Больше так не делай. Напугал… — проворчала обиженно и, скрестив руки на груди, намекнула: — Мог бы позвонить, тогда искать не пришлось бы.

— Ты же мне номер свой так и не дала, — вздохнул Саша и, сунув в рот сигарету, неразборчиво пробурчал: — Думал ты обиделась и свалила, а ты с чужим мужиком каталась.

— Это не мужик, а всего лишь…

— Да какая разница, — перебил он и, заведя мотор, добавил: — Я ж тебя не пасу. Так, случайно заметил. Неделю потерпи.

— В смысле? — нахмурившись, проблеяла я.

— Уехали мы из дома вместе? — скорее напомнил, чем спросил Саша и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Вместе. Значит, и вернёмся тоже вдвоём.

— А при чём здесь неделя? — похлопав ресницами, поинтересовалась я и, заметив, как он поморщился, возмутилась: — Если ты думаешь, что я буду изображать твою кузину целую неделю, то не…

Я ждала опровержений, извинений, в идеале признаний, но совсем не последовавшей фразы.

— Лен, ну ты чего как маленькая, — повысив голос, выпалил Саша и, стрельнув в меня взглядом, полным раздражения, начал отчитывать: — Я же говорил. Объяснял, что этот спектакль всего на несколько дней. Отметим мой день рождения, и я уеду, а пока побудь моей кузиной для друзей и девушкой для родни.

— Это ты словно маленький! — не выдержав, взвизгнула я и, чувствуя, как глаза заволакивает слезами, закусила губу, пытаясь не разреветься.

— Поясни, — тихо попросил Саша.

— Тебе двадцать восемь или восемнадцать исполняется? — с издёвкой уточнила я и, прицыкнув языком, предложила: — Давай скажем родителям, что пообщались поближе, но готовы быть только друзьями.

— Нельзя!..

— Да почему же?! — взвилась я. — Ну не нравлюсь я тебе, какой смысл в этом жестоком спектакле. Зачем обманывать родителей и друзей?

— А затем! — взревел в ответ Саша и, сделав паузу, стиснул зубы, чтобы успокоиться. Посмотрел в упор и, протяжно вздохнув, начал терпеливо объяснять: — Мало того, что отец всю жизнь втирал мне про долг перед семьёй, теперь ему взбрело в голову, что гарантией успеха станет только выгодный брак. Будто жирное и истеричное ярмо способно наладить и приумножить наш семейный бизнес. Ну смешно же…

— Жирное? Истеричное? — переспросила я и, уже не скрывая слёз, пообещала: — Я любезно избавлю тебя от ярма. Сама скажу, что ты мне абсолютно не понравился.

— Лена, да погоди же ты, — заворковал вдруг Саша и, съехав к обочине, заглушил мотор.

Помолчал и, открыв окно, снова достал сигареты. Музыку выключил, и в салоне повисла гнетущая тишина, разбавляемая лишь моими всхлипами и его напряжённым сопением. Мне хотелось поскорее вернуться домой и забыть этот вечер абсурда, а не слушать нелепые объяснения великовозрастного балбеса.

Всё происходящее буквально вытряхнуло меня из привычного спокойствия и зоны комфорта. Не особо напрягающая проблема лишнего веса всего за несколько часов стараниями понравившегося мне мужчины превратилась в публичный расстрел моей уверенности в себе.