Айдест скрипнул зубами. Все шло не так, как он хотел. Альв вытащил свою флейту. Пожалуй, это единственное, что он мог.

Надрывная скрипучая мелодия прервала битву.

– Ты что, решил отдохнуть? – ехидно бросил зверолюд-полузмей. А затем послал очередной фаербол.

Только огонь с тихим шипением врезался в барьер тьмы и погас.

– Ничего, ты не сможешь долго держать щит, темный! Нас много, а ты один. Победа у нас в кармане. Это лишь вопрос времени. А ты и эти людишки, – он кивнул в сторону, где бились разведчики, – сдохнете! Как твоя подружка, станете обедом для инфернальной мухоловки!

По спине Айдеста пробежал холодок. Так вот что за цветочки он видел. Альв едва удержался на месте, чтобы не закричать от бессилия; едва удержался, чтобы не прервать мелодию; едва удержался, чтобы не броситься спасать возлюбленную: сжигать цветок и искать его семя. Кто бы пустил еще…

Но именно по этим причинам ему необходимо играть. Играть беспощадно и жестоко, так, как никогда раньше.

Еще более заунывная, местами резкая, переворачивающая душу мелодия взвилась и грубо ударила, вместе с ней и тьма, будто послушная альву кошка.

Тело Шуромского зашевелилось, как и трупы погибших разведчиков. Они поднялись и застонали. Их глазницы засветились черно-зеленым потусторонним сиянием. Еще один резкий, надрывный вой флейты, и они бросились на врага, рыча и хрипя, будто дикие звери.

И чем дольше звучала музыка, тем больше мертвецов оживало. Пальцы альва ловко переступали, буквально порхали по флейте, выводя завораживающую и пленяющую музыку, а вместе с ней и замысловатые узоры заклинаний. Это пугало. Совершенно новая грань мастерства, невиданная ранее.

Конечно, Айдест не собирался поднимать весь лес, лишь часть. Мелкую живность он отправил искать семя инфернальной мухоловки. А сильным приказывал биться.

Отчасти ему это нравилось: не нужно было сдерживать силу. Просто выпустить наружу все то, что кипело в нем. И в то же самое время силы его были не бесконечны. Подпитка ассамель, поддержка щита и демонов. Насколько его хватит?! Он не знал, но рассчитывал сделать все что мог для спасения своей пары.

***

Софи на какое-то время потеряла сознание. А пришла в себя в брюхе мухоловки. Только если она рассчитывала оказаться в темном мешке, то выяснилось, что «желудок» мухоловки прозрачный как стекло.

Девушка все видела и слышала, но помочь никому не могла. Лишь наблюдать.

Софи сжала кинжал и от бессилия бросилась к стене, желая хоть поцарапать ее. Но едва она ударила, как ее темница сжалась, лишая заключенную подвижности. Девушка тут же почувствовала слабость. Мухоловка вытягивала из нее магию и жизненные силы с невероятной скоростью.

Ноги подкашивались, перед глазами начинало темнеть. Если бы Софи не была зажатой, то непременно бы упала. Лишь легкая пульсация татуировки удерживала ее на грани.

Но смотреть, как около двадцати зверолюдов играются с горсткой солдат как кошки с мышкой, было невыносимо.

Смотреть, как любимый колдует, сдерживая натиск трех магов, как его мелодия поднимает павших в бою, и те словно звери бросаются на врага, вгрызаются в их плоть, как ряды противника редеют, а ее асвиэль слабеет – страшно.

Беспомощно глазеть, лить слезы и вздыхать – все, что ей оставалось. Хотелось бы отвернуться, зажмуриться, только это гнусно по отношению к разведчикам, погибающим один за другим.

Несколько минут, и в живых на поляне лишь Айдест и зверолюд, а вокруг мертвецы. Еще мгновение, и его разрывают на части свои же.

Асвиэль, белый как полотно, медленно шел к ней, продолжая играть. Его ноги уверенно ступали по окровавленной траве, а пальцы порхали по флейте. Повинуясь безмолвному приказу, мертвые поднимались и бежали вперед, бросались на побеги инфернальной мухоловки. Снова и снова.