Первый этаж древнеримской инсулы, который в настоящее время находится ниже уровня дорожного покрытия на целых девять метров, занимали, как и во всех других подобных домах, помещения для торговли – таберны. Находящиеся над табернами этажи сдавались в аренду для проживания по принципу «чем выше, тем дешевле». Так, римский поэт Марциал20 упоминает, что ему приходится преодолевать двести (!) ступеней до своей квартиры и что в ней не согласился бы жить сам бог северного ветра Борей, потому что там нельзя плотно закрыть окошко.

Нехватка места для строительства и гигантская перенаселенность Рима приводили к тому, что арендная плата в неотапливаемых и тесных инсулах была очень высока. Еще один поэт Ювенал21 писал, что в провинции можно купить домик с садиком за те же деньги, которые в Риме приходится платить за темную конуру. Нередки были случаи, когда домовладельцы разбирали деревянные ступени лестниц, ведущие в квартиры должников, блокируя таким образом выход до получения задолженности.

Не смотря на наличие неплательщиков, прибыль от сдачи квартир внаем была очень высока, так как количество этажей в инсулах доходило до восьми. Но и этого было недостаточно: алчность некоторых домовладельцев, экономящих на стройматериалах, приводила к тому, что обрушения подобных домов и пожары, связанные с отсутствием в них отопления, были обычным делом в Вечном городе.

«Stairway to Heaven»22 по-римски

Высокая лестница Арачели (Scalinata di Aracoeli), ведущая к одноименной базилике от подножия холма, была построена в неспокойное для Рима время. Пока с 1309 по 1378 год папы сидели в мирном французском Авиньоне, Вечный город сотрясали междуусобные войны аристократов, почти равные землетрясениям по своему разрушительному воздействию.

В 1347 году пульс Рима застучал как швейная машинка. Власть в городе захватил римлянин Кола ди Риенцо23, страстный почитатель Римской республики, мечтавший о ее восстановлении. Двадцатого мая 1347 года он возглавил восстание горожан, в ходе которого были захвачены правительственные здания на Капитолии, а Рим объявлен народной республикой.

Кроме политических одной из важнейших своих задач после захвата власти Кола ди Риенцо посчитал контроль над инициированным им строительством лестницы, собирая на нее пожертвования со всех городских страт. Лестница возводилась римлянами в благодарность Богоматери за то, что во время страшной эпидемии чумы в 1348 году заболевание в Риме внезапно пошло на спад, а потом и вовсе прекратилась. Произошло это после того, как была организована торжественная церковная процессия, и весь Рим был обнесен чудотворной иконой Мадонны из церкви Санта-Мария-ин-Арачели на Капитолийском холме.

Однако Кола не успел торжественно открыть лестницу, поскольку через семь месяцев власть феодалов над Римом была восстановлена, и ему пришлось бежать. В 1354 году он снова появился в Риме в качестве посланца папы Иннокентия VI, который хотел использовать его популярность в целях восстановления своей власти в Риме. В Риме вновь была провозглашена республика с Колой ди Риенцо во главе. Однако последовавшее вскоре увеличение налогов для содержания наёмной армии и тиранические методы правления Колы ди Риенцо вызвали 8 октября 1354 года восстание населения Рима, во время которого Кола ди Риенцо был казнен в нескольких метрах от лестницы.

Практически на этом месте в 1887 году дерзкому римлянину был установлен памятник (скульптор Джироламо Мазини), лучше видимый со ступеней соседней лестницы Кордонаты. Кола изображен в виде экспрессивного красивого юноши, стоящего с мечом в руках словно Люцифер, восставший против Бога. Масоны, которые инициировали возведение памятника, хотели видеть на Капитолии образ вечного мятежника, выступавшего против устоев церкви, а Кола ди Риенцо как никто другой подходил на эту роль. Не важно, что в конце жизни он стал конформистом, заключившим союз с папой, а современники описывали его как бородатого пьяницу с толстым животом – апофеозом Колы были семь месяцев господства на Капитолии. Его любовь к Древнему Риму подчеркивают осколки античных барельефов, вставленные в постамент (скульптор Франческо Адзурри), а едва заметная надпись